Два мира

Ладья остановилась. Отец Иван и Дмитрий молча сидели, потрясенные только что виденной картиной вторжения на Землю пришельцев.

– Ну вот, – тихо сказала Игуменья, – я и Корифей рассказали вам о том, как начинался наш общий путь. Всю остальную нашу историю вы узнаете до начала Совета.

– Узнаете-узнаете, – промурлыкал Корифей, вставая и потягиваясь. – Ну что, друзья, мне пора. Спасибо, досточтимая Игуменья, подвезли. Пока. И до новых встреч.

Корифей махнул лапой, прыгнул с ладьи в сияющий туман и исчез…

Ладья плавно поворачивая назад, к причалу. Поворачивая, ладья поднималась все выше и выше, пока не расступился туман и не показались в немыслимом отдалении хрустальные горы Другого Берега. После этого ладья полностью повернула и, войдя в туман, двинулась к дому.

Грот под Холмом

Сияющий туман расступился. Далеко впереди и внизу показался Холм. Ладья Игуменьи плыла к Холму по реке и, одновременно, спускалась к нему с Верхних Вод.

–Хотите узнать, что сейчас произошло с Капитаном? – сказала молчащая всю обратную дорогу Игуменья.

Отец Иван и Дмитрий кивнули.

– Капитан сделал свой выбор. Только что. Он счастлив и очень надеется, что вы его поймете. – Игуменья загадочно улыбалась.

– А почему мы его не поймем? – пожал плечами отец Иван. – Если ему его выбор принесет счастье, значит, и мы будем рады рядом с ним.

– Будем рады рядом с ним, – повторила Игуменья и внезапно добавила, – но вы недолго будете с ним. Таково последнее решение Капитана. Он скоро покинет ваш мир.

– Как это покинет, он что… умрет?

– Да, для вас, вашего мира он умрет.

– Так это и есть его выбор?! – воскликнул отец Иван.

Игуменья улыбнулась, кивнула головой и добавила:

– Капитан выбрал Другой Берег.

– А мы? Что будет с нами? – внезапно вырвалось у Дмитрия (к вылетевшим словам так хотелось добавить: «бедные мы, несчастные…»)

– А вы будете дальше жить в мире людей. И если все будет хорошо, увидите начало Новой Эпохи мира!

Игуменья улыбнулась и что-то пропела своим прекрасным низким голосом.

– У тебя, мой друг, – обратилась она к отцу Ивану, – еще будут сомнения и искушения. А вслед за ними последует решение: остаться прежним батюшкой или стать одиноким деревом на суровой солнечной вершине, стать монахом. Впрочем… – Она смотрела куда-то вдаль, поверх головы отца Ивана, глаза ее были полуприкрыты, – возможен и третий, неожиданный выбор. Он может быть связан с печальной судьбой отца Бориса. А может, и не связан. Выбор возможен… но не столь вероятен. Я его почти не вижу. Все в дымке неопределенности.

– Что за выбор? – тихо спросил отец Иван и добавил, – Понимаю, глупый вопрос. И все же.

 Игуменья звонко рассмеялась:

– Не стоит полагаться на гадания, когда речь идет о собственном выборе. Кто же тебе о нем точно скажет, кроме тебя самого! Все мы являемся писателями своей судьбы и пленниками собственной свободы. Как сказал бы на моем месте друг Дмитрий. Кстати, Дима уже принял решение, только не совсем еще его осознал. Да, Дмитрий будет писать нашу историю. И это уже не изменить, если только он сам не откажется от собственного выбора…

Показался пустынный причал. Ладья Игуменьи прошла мимо него и стала подниматься выше по реке, миновала второй причал, поворот. Вот уже сбоку от ладьи выросла громада Холма, заслонив собой небо, а на другом берегу реки степь плавно перешла в большую лесополосу. Где-то там, впереди, был лесной храм, в котором Дмитрий и отец Иван впервые повстречали стражей. Но до лесного храма ладья Игуменьи не доплыла. Через несколько минут ладья повернула в приток, впадающий в реку. Приток вел прямо к Холму. Было заметно, что приток имеет искусственное происхождение – неширокая, прямая, словно оросительный канал, глубокая канава с чистой прозрачной водой и берегами, густо поросшими кустарником. Канал шел прямо в Холм, в просторный тоннель, освещенный нежным голубым светом.

– Мы направляемся в подземный грот к подземному озеру, – тихо сказала Игуменья. – Одно из немногих мест, где вы еще не были. У подземного озера вас ждут старые, желанные друзья. А моя миссия окончена. Но мы еще встретимся на Совете, и я не прощаюсь с вами.

Тоннель был ярко освещен фонариками – они висели в недосягаемой высоте сводчатого потолка, выступали из боковых стен, выложенных чудесной плиткой золотисто-серебристого отлива. Ладья бесшумно скользила по потемневшим подземным водам, в которых отражались бесчисленные лучи и блики от фонарей.