Два мира (СИ)

Очень часто после сношения — а иначе это назвать и язык не повернется: слишком противно для секса и уж тем более для занятия любовью, — вот как сейчас, я задумывалась о том, как мне быть. Знаю, что порвать эти сети никак не выйдет. Но я пытаюсь успокаивать себя мыслями, что это не вечно. Когда-то же это кончится! Я тяжело вздохнула, сдерживая отчаянный всхлип. Хотя, какая разница? Этот пьяница уже давно отключился после оргазма и храпит, отвернувшись от меня. От него так несет алкоголем, что невольно тянет на рвоту, поэтому я выбираюсь из постели и направляюсь в свою отдельную комнату, в которой живу уже как девять месяцев.

Выхожу за дверь, и яркий коридор ослепляет меня светом. Медленно иду по мохнатому ковру, уставшая от того, что мною пользуются, как вещью. Я для него — устройство снятия напряжения, я нужна ему для двух целей: потрахаться и выйти на публику. И самое печальное в том, что мне некому пожаловаться, не у кого попросить помощи. Мои родители далеко: мама с папой живут в Лондоне; лучшая подруга детства, с которой мы вместе учились, вернулась в Великобританию, и у нас даже часовые пояса разные. Как мне довериться людям, когда этот мир пропитан лживостью, интригами, сплетнями и подхалимством?

Перед тем, как лечь в постель, захожу в свою личную ванную комнату и принимаю душ, смывая с себя его запах и прикосновение. Неистово тру себя мочалкой, втирая очищающий гель в кожу. Смываю, и снова повторяю. Эта процедура стала регулярной после половых актов; с тех пор, как он завел себе любовниц, мне противно любое его касание. И это терзает меня изнутри: он единственный, чьи руки могут ко мне притрагиваться. Выхожу из кабинки и вытираюсь полотенцем.

Укладываюсь в постель, укутываясь в теплое одеяло, и отрешаюсь от всего меня беспокоящего. Я засыпаю, но меня мучают кошмары, которые я вижу довольно часто. Я ненавижу их, потому что там всегда главный участник — мой муж. Во сне я всегда знаю, что это не реально, что это только мое воображение, но все настолько правдоподобно, что всю меня сотрясает страх. Более того, есть еще одна отличительная черта: даже осознавая выдуманность этих видений, я никогда не могу заставить себя проснуться. Мне приходится выносить это до самого конца.

Однако ночь уходит прочь, наступает утро и звенит ненавистный будильник, никогда мне не позволяющий проспать «семейный» завтрак. Каждый день я заставляю себя подниматься в семь утра и наносить макияж, нарядно одеваться только для приема пищи. Ровно в восемь я выхожу в столовую, где Гейл, наша домоправительница, уже накрыла на двоих и ставит еду на стол. Я сажусь на свое место и ожидаю появления мистера Спенсера. В это время миссис Джонс приносит мою почту и журнал Time, а со стороны Джонатана кладет BusinessWeek, который он будет изучать вместо того, чтобы поесть. Несмотря на старания и кулинарные способности прислуги, мой муж всегда игнорирует утреннюю еду, довольствуясь лишь чашкой кофе.

— Доброе утро, — позади себя я услышала голос Джона. Вдруг вздрагиваю, когда моего плеча касается его прохладная рука.

— Доброе, — сдержанно и наигранно улыбаюсь, не выказывая своего испуга и раздражения от его появления.

— Как спалось, милая? — этот вопрос он задает мне ежедневно, и я, как всегда, отвечаю:

— Нормально.

— Надеюсь, тебя не мучили кошмары этой ночью, — с ухмылкой говорит он, — потому что благодаря тебе я спал прекрасно. Свеж, как огурчик!

— Я рада за тебя, — как только он берется за журнал, я приступаю к завтраку. Уж ради него себе в еде я отказывать не буду.

Да и вообще в различных удовольствиях, уж так привыкла за время своего замужества, отказывать себе не люблю. Хочешь — бери. Однако это касается только того, что можно купить за деньги. Если бы можно было оплатить свою свободу той суммой, что лежит на моей карточке, но, к моему огромному сожалению, даже тех денег для этого не хватит. Иногда я думаю, каково различие между моей жизнью и жизнью человека под арестом? Да, собственно, никакой.

— Чем планируешь сегодня заняться? — поинтересовался Джон, даже не отрывая глаз от печатного издания. Неужели он настолько меня не уважает? Если ему не хочется смотреть на меня, зачем тогда держать меня рядом?

— Особо ничем, — вздохнула я, попивая свой чай. — Может быть, сегодня заглянет председатель книжного клуба. Мы с ней, как главы комитета, должны обсудить предстоящее мероприятие.

— Какой председатель? — он вдруг поднял на меня глаза, выгнув вопросительно бровь. Ох, я задела за живое. Мою персону позволено окружать лишь женщинам, и лишь при Джоне я могу беседовать и с противоположным полом.

— Кэтрин Кавана, — ответила я безразлично, однако же в душе я ликовала от этой маленькой победы, что смогла, пусть лишь слегка, но задеть его. Иногда мне нравится позлить его.

— Ладно, — его взгляд вновь опустился вниз.