Два мира. Том 1 (СИ)

— Не извиняйся, — перебила его подруга. — Не надо.

Подчинившись, Наруто замолчал и тоже обнял её; краем глаза он заметил, как Дейдара поднялся с песка и медленно побрёл прочь, к стоявшей в стороне Хинате.

— Он молодец, — тихо сказала Сакура, тоже проводившая подрывника взглядом. — Когда ты… вышел из себя, Дейдара создал птицу и перенёс нас с Хинатой и орденских подальше… Только ему не говори, что я его хвалила.

— Конечно, — на автомате согласился Наруто. Он был безумно рад, что всё обошлось, что непоправимого не случилось.

— Нам нужно будет что-то сказать магам, — отстранившись, заговорила Сакура более серьёзным тоном, — как-то объяснить, что сейчас было…

— В этом нет необходимости.

От звука этого голоса Наруто вздрогнул и обернулся.

— А ты что здесь делаешь, даттебаё?

— Дейдара сообщил Сасори, что у тебя началась трансформация, Наруто-кун, — спокойно произнёс Итачи, внимательно рассматривая его. — Я уговорил Сириуса помочь мне добраться сюда.

— Трансгрессия? — уточнила Сакура.

Итачи кивнул.

— Я уже всё объяснил магам, — сказал он негромко. — Теперь они уверены, что у тебя, Наруто-кун, есть своего рода дух-хранитель, защищающий тебя с помощью своей особой энергии. Правда, ты эту силу плохо контролируешь, поэтому порой она может быть весьма разрушительной.

— Зашибись придумал, — с вялым сарказмом буркнул парень.

— Спасибо, Итачи, — тихо сказала Сакура, лучше друга понимавшая всю ценность оказанной им услуги.

Невозмутимо кивнув, принимая благодарность, Итачи направился к товарищу, которого лечила Хината. Не удержавшись, Наруто всё-таки окликнул его:

— Ты что, реально за меня переживал, даттебаё?

По глазам обернувшегося нукенина он понял, как ошибся.

— У нас достаточно проблем, — отозвался Итачи ровно, хотя и прохладно, — и добавлять к ним борьбу с захватившим твоё тело Кьюби я не хочу.

— Учиха, — пробормотал ему в спину Наруто, словно бы это оправдывало и объясняло все странности этого шиноби.

========== Глава 7. Саннины и их ученики ==========

Джирайя не знал, сколько пробыл во тьме. Она окружала его со всех сторон, забиралась под кожу, норовила своими призрачными, холодными пальцами добраться до мыслей и сердца, однако Саннин последние оставшиеся силы употреблял на то, чтобы не поддаться ей — он ведь всегда был воином, вот и теперь отвоёвывал своё право на жизнь с остервенением человека, знающего, что должен выжить, если не ради себя, то ради других уж точно.

Изредка за завесой тьмы ему слышались голоса, неуловимо знакомые, однако думать, кому они принадлежат, у Джирайи не было сил. Уже само по себе то, что слышит их, он считал хорошим знаком, хотя и не был до конца уверен, что они реальны, а не очередной плод его больного воображения. Последнее, после практически полного отключения разума получившее свободу деятельности, всё чаще стало подкидывать ему воспоминания, в особенности о том случае, когда Джирайя — в то время ещё молодой и даже более горячий, чем теперь, — осмелился подглядывать на источниках за Цунаде. Правда, воображение было милосерднее реальности, и вместо того, чтобы ломать ему рёбра, как она сделала это тогда, заметив его, девушка только заливалась смущённым румянцем, но затем раскрывала объятия товарищу, любившему её всю жизнь…

Чья-то холодная рука осторожно коснулась его лба, и в голове Джирайи мелькнула безумная мысль, что его нашли свои, что он дома, в Конохе, в её госпитале, а над ним сейчас склонилась Цунаде, загораживая полмира своим огромным бюстом… Но, приподняв веки, Джирайя увидел вместо карих глаз янтарные, тоже, впрочем, знакомые.

— Конан? — он почти даже не удивился, только чуть прищурился, чтобы лучше видеть лицо бывшей ученицы. — Значит, и ты здесь.

— Да, — коротко ответила она и, отстранившись, отступила назад. В этой невысокой, но холодной, словно ночь в Стране Железа, молодой женщине почти ничего не осталось от той девочки, что он знал когда-то, только синие волосы с заколотой в них бумажной розой и янтарные глаза, теперь лишившиеся былой доброй искринки.

— Не думал, что Акацуки оставят меня в живых, — сказал Джирайя как можно более непринуждённо, садясь на кровати и массируя шею. — С чего вдруг?

— Таково решение Пейна, — да уж, даже в голосе Ибики Морино, ведущего допрос, и то мягкости и тепла побольше будет, чем в её теперь.

— Почему ты зовёшь его Пейн? — Джирайя покосился на куноичи, внимательно следя за её лицом. — Это ведь Нагато, верно?

Конан ничего не ответила и, повернувшись к нему полубоком, стала переставлять какие-то ёмкости со стола, стоявшего рядом с кроватью, на небольшой металлический поднос. Прислушавшись к себе, Джирайя с неудовольствием отметил, что чакры в нём совсем чуть-чуть, словно бы что-то подавляло её. Бросив быстрый, оценивающий взгляд на бывшую ученицу, облачённую в ставший уже ненавистным ему чёрный плащ с кровавыми облаками, Джирайя решил, что попытка сбежать, используя одну только грубую силу, была бы полнейшей глупостью с его стороны (особенно учитывая, что он только-только очнулся), поэтому вновь попробовал завязать разговор.