Два наших взгляда. Книга 1

— Да, дела… Но ведь в этом нет вашей вины, — развел руками последователь богов. — Это их уклад жизни и их выбор, по каким законам жить. Вы спасли его и это самое важное! Что случилось с той стороны купола — не ваша вина. Этот грех не коснется вас, а то, что сердце тревожится за посторонних, так это хороший знак. Значит, умеете вы чувствовать и сопереживать окружающим.

— Может и так. Но за годы, что я тружусь в отряде, я видела слишком много смертей. И иногда не оказывала помощи сознательно. Слишком много во мне скопилось гнева и ненависти на тех, кто нарушает законы нашей страны. Может быть, я стала слишком жестокой? Сломалась, как милосердный целитель?

— Протяните мне свою руку, — попросил монах.

Я выполнила его просьбу, и он поднес к моей ладони свою руку. Поводил ей, не прикасаясь к ладони и усмехнулся.

— Не беспокойтесь. Вы очень добрая девушка. Чистая сердцем и душой. И я не понимаю, из чего вы сделали вывод, что вас тревожат печали сердечные?

— Я испытываю чувства к чужому жениху, — созналась я. — Он мой начальник… черный дракон. Он обязан заключить брак с драконицей вместо своего младшего брата. Там все непросто и нет никаких чувств у обоих. Есть только расчет, желание возвыситься и получить титул со стороны девушки. А он спасает честь семьи. Я понимаю, что это недостойно меня. Становиться грязной и позорить собственную семью не хочу, но я доверяю ему, чувствую себя рядом с ним под защитой. Мое сердце с недавнего времени реагирует на него трепетом. Я не могу уйти от соблазна, ведь служу по приказу короля нашего. Мой контракт имеет срок и скоро подойдет к концу. Но вот выдержу ли я… Я уже не уверена в своей силе воли.

— Я часто слушаю исповеди тех, кто поддался соблазну до того, как смог осознать, что это ошибка. А такие, как вы, те кто сдерживается и думает головой — большая редкость. Ваш начальник, он как относится к этой ситуации?

— Говорит, что я ему нравлюсь. Что жениться на ней он не хочет. Что будет искать способы избавиться от ушлой девицы.

Делиться личным с незнакомым служителем было легко. Монахи не предавали и не открывали тайны бесед.

— Таких, как она, наши боги осуждают и не прощают. Тогда как любовь и симпатию они приветствуют. Они благоволят чистым невестам, но и от тех, кто оступился, не отворачиваются. Им важны сами чувства. Все эти условности о невинности и чести придумали в обществе. Нас, последователей богов, радует, когда семья заключается людьми с чистыми душами, вступающими в союз по собственной воле. И никак не по принуждению. Я советую вам держаться и ждать, пока он не окажется свободен от обязательств. Но только если вы поймете, что это ваш мужчина, созданный богами именно для вас. Если так случится, что долг перед семьей окажется важнее ему, чем вы и ваши чувства, то не вступайте с ним в грязные отношения. Не губите себя в угоду ему.

— Я правильно понимаю, что вы не осудите меня, если я буду с ним до нашего брака, но против наших отношений, если он предаст меня?

— А вы сами примете его после предательства? Судя по вашему платью и манере держаться, вы леди. Я надеюсь, что у вас есть понятие гордости. И думаю, вы сможете полюбить ребенка, если он родится от вашей встречи на дороге жизни. И у этого малыша будет любящая мать, раз его отец не столь благороден в некоторых аспектах. Если для него важнее род, а не вы — семья.

— Спасибо вам за ответ.

Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Неужели я не смогу обеспечить своему сынишке достойное будущее? Найти фиктивного мужа, который за небольшое, по меркам моей семьи, содержание будет перед всеми клясться мне в любви, признав хоть десять детей. Будет он кутить в столице, пока мы с малышом живем в поместье.

— Я всегда рад помочь сознательным леди, способным отдавать себе отчет и задумываться над возможными последствиями.

Монах проводил меня, а я с чистым сердцем и с улыбкой поспешила в дом мамы. Придется трястись в карете несколько часов, но я хотела поговорить еще и с ней, прежде чем принимать решение.

В красивом саду, мы расположились с мамой за чаем с домашним печеньем. Позади находился наш дом, в котором мы с братом росли. Где рос папа и его отец. Более пяти поколений герцогов видели эти стены прежде. И я надеялась, что этот дом откроет свои двери и для детей брата. Три этажа, четыре десятка комнат, огромный сад с фонтанами, прудом и небольшой хвойной рощицей. Тут всем хватит места.

— Что у тебя случилось? — спросила родительница, стоило прислуге уйти, оставив нас с ней наедине.

— Мам, когда-то давно ты говорила, что раздвигать ноги можно только перед достойным. Но кто он такой? Каким он должен быть на твой взгляд? Подскажи мне, а то я совсем запуталась в собственных чувствах и правилах.

— Твой отец был достойный, — она смотрела на меня в упор. — Честный, правильный до такой степени, что порой я хотела его стукнуть. Как мы ругались!

Губы мамы растянулись в улыбке.

— Его родители много раз призывали нас быть терпимее друг к другу. Пару раз мы даже едва не расстались.

— Ты никогда не говорила мне про это, — удивилась я.