Два образа веры

Воля человека к извлечению пользы и воля к власти действуют естественно и закономерно, коль скоро они смыкаются с волей к отношению, пока она является их носителем. Нет злых устремлений, пока они не отрываются от сущности; устремление, которое смыкается с сущностью и ею определяется, есть плазма общественной жизни, но, обособленное от сущности, оно есть ее разложение. Хозяйственная сфера — ограниченное пространство, в котором обитает воля к извлечению пользы, и государственная, в рамках которой обитает воля к власти, до тех пор причастны жизни, пока они причастны Духу. Отрекаясь от него, они отрекаются от жизни: ей, разумеется, нужно время на то, чтобы завершить свое дело; и еще довольно долго кому-то может казаться, что он видит, как движется некое образование, хотя там давно уже бешено вращается зубчатая передача. И введение какой-то доли непосредственности на деле здесь ничем уже не поможет: расшатывание плотно пригнанного каркаса хозяйства или государства в попытке придать некоторую гибкость его соединительным звеньям не может перевесить того, что ни экономика, ни государство более не находятся под верховенством Духа, изрекающего Ты; никакое возбуждение периферии не может послужить заменой живого отношения к центру.

Образования общественной жизни человека черпают свою жизненную силу из полноты силы отношения, которая пронизывает их органы, а свою телесную форму — из связности этой силы в Духе. Повинующийся духу человек, чья деятельность заключена в сфере хозяйства или государства, — не дилетант; он хорошо знает, что не может выйти навстречу тем людям, с которыми ему приходится иметь дело, просто как к носителям Ты — это разрушило бы все созданное им; и все же он отваживается на это, правда, лишь до той границы, которая внушена ему Духом; и дух внушает ему эти границы; и этот риск, это дерзновение, которое взорвало бы изолированное образование, увенчивается успехом в том, над которым носится присутствие Ты. Он не фантазирует: он служит истине, которая, будучи сверхразумной, не изгоняет разум, но держит его при себе.

В общественной жизни он делает то же, что делает в личной жизни человек, сознающий себя неспособным прямо претворить в действительность Ты, и все же вседневно подтверждает его в мире Оно — по закону и мере этого дня, ежедневно проводя заново границу, обнаруживая ее. Точно так же работу и обладание не освободить, исходя из них самих, но только из Духа; только из его присутствия может излиться значение и радость всякой работы, а во всякое обладание — благоговение и жертвенная сила: излиться не до краев, но quantum satis,[39] — может все выработанное и все одержимое обладанием, оставаясь плененным миром Оно, все же преобразиться и стать предстоящим, стать представляющим изображением Ты. Здесь нет никакого Назад-вспять, а есть даже в минуту глубочайшего бедствия — и, пожалуй, именно тогда — прежде непредвиденное Через-это-вперед.

Управляет ли государство экономикой или экономика наделяет полномочиями государство, не важно, коль скоро обе эти сферы не преображены. Будет ли в государственных институтах больше свободы, а в хозяйственных — больше справедливости, важно, но не для вопроса о действительной жизни, который здесь ставится; свободными и справедливыми они не могут стать сами по себе. Остается ли живым и действительным Дух, изрекающий Ты и откликающийся; будет ли влияние, исшедшее от Духа в общественную жизнь человека, в дальнейшем подчинено государственной и хозяйственной сферам или же будет действовать самостоятельно; то влияние Духа, которое еще удерживается в личной жизни человека, растворится ли оно вновь в общественной жизни — вот что имеет решающее значение. Разумеется, мы не добьемся этого разделением общественной жизни на независимые области, к одной из которых принадлежала бы также "духовная жизнь"; провести такое разделение — значит окончательно подчинить тирании те сферы, которые погружены в мир Оно, а Дух — полностью лишить действительности, ибо, будучи самостоятельно действующим в жизни, Дух никогда не пребывает "в себе", но в мире, действуя своей силой, пронизывающей мир Оно и его преображающей. Дух есть истинно "у себя", когда он может выйти навстречу миру, который открыт ему, предаться ему, избавить его и в нем — себя. Распыленная, ослабленная, выродившаяся, пронизанная противоречиями духовность, которая сегодня является представителем Духа, сможет это лишь тогда, когда она вновь дорастет до сущности Духа — до способности говорить Ты.

* * *

В мире Оно безгранично правит причинность. Всякий доступный восприятию" физический", да и всякий "психический" процесс, найденный или обнаруженный посредством личного опыта с необходимостью, является причинно обусловленными обусловливающим. Не составляют исключения и те процессы — как составные части непрерывности мира Оно, — которым можно приписать характер целеполагания: эта непрерывность вполне допускает телеологию, но лишь как присутствующую в звене причинности ее оборотную сторону, которая не нарушает ее связной целостности.