Два памфлета

Одной из основных тем, которую муссировала и муссирует данная школа политической мысли[4], является ужас перед ростом аристократической власти, пагубной для прав короны и баланса существующего строя. Любые новые полномочия, обретенные Палатой лордов или Палатой общин, или короной, определенно должны возбуждать жгучую зависть у свободных людей. Даже новый беспрецедентный законодательный курс, без явной и серьезной на то причины, может быть поводом для оправданного беспокойства. Не стану утверждать, будто в Палате лордов не было предпринято попыток уменьшить законные права подданных. Но если они и были на самом деле, то исходили не от аристократии как таковой, но от тех же сил, что подтолкнули к таким же действиям Палату общин. А ведь эта Палата, при неудачной попытке изменить своим избирателям и будучи в этом обвиненной, не могла бы иметь ни власти, ни желания противостоять подобным попыткам других органов. Данные попытки в Палате лордов можно именовать аристократическими не больше, чем действия по отношению к Мидлсексу со стороны Палаты общин можно именовать демократическими.

Верно, что пэры обладают большим влиянием как в королевстве в целом, так и в отдельных вопросах ведения политики. И это влияние невозможно пресечь, ибо они – собственники, а пресечь влияние собственников можно только искусственно ограничив права собственности: предприятие крайне сложное, учитывая, что собственность и есть власть, да и ни в коем случае не желательное, пока жив еще дух свободы и есть еще средства, которые поддерживают его. Если некоторые пэры обрели в стране влияние, будь то благодаря мундиру, честности, законопослушности, общественным и частным добродетелям, то народ, от которого это влияние зависит и из которого оно исходит, никакими уловками нельзя будет убедить, будто величие данных пэров является проявлением аристократического деспотизма, ибо он знает и чувствует, что оно является результатом и доказательством его собственной важности.

Я – не друг аристократии; по крайней мере, не в общепринятом смысле этого слова. Если можно порассуждать, что было бы при уничтожении существующего строя, то я смело могу сказать: если бы он перестал существовать, я бы куда охотнее желал бы, чтобы он обрел какую-нибудь иную форму, чем растворился бы в суровой и высокомерной власти. Но вне зависимости от моих преференций я не этого боюсь. Вопрос о влиянии двора и пэрства – это не вопрос, какая из двух угроз меньше, а какая ближе. Того называю я слепцом, кто не видит, как большинство пэров, вместо того чтобы оставаться независимыми, слишком уж легко забывают о своем достоинстве и сломя голову несутся смиренно прислуживать. Боже, если б только вина наших пэров состояла в чрезмерной непреклонности. Стоит заметить, что наши господа, столь сильно завидующие аристократии, не жалуются на власть тех пэров (которую сложно назвать небольшой или незначительной), которые всегда встают на сторону двора и чье влияние можно считать частью неотъемлемой власти короны. Тут все в порядке. Но если некоторые пэры (а мне жаль, что их не так много, как следовало бы) защищают себя и народ от тайного влияния и теневого правительства, тогда уже начинают бить в колокола, тогда строй в опасности и вот-вот обернется аристократией.

Я скажу еще пару слов на тему двора, потому что о ней часто говорили во время реформ, и с тех пор ее постоянно поднимают его многочисленные сторонники. Ведь они пугают могущественных и состоятельных людей ужасами народного правления, но в то же самое время, они (хотя и без особых успехов) пытаются взбаламутить народ с помощью призрака тирании знати. Все это делается в соответствии с их любимым принципом разделения, сеяния раздоров между различными частями государства и развала естественной силы этого королевства, дабы оно стало неспособным сопротивляться злодейским планам порочных людей, монополизировавших королевскую власть.

Вот и все, что я могу сказать о действиях придворных по созданию своей системы правления. Еще необходимо будет добавить пару слов в целом о природе той клики, которая сформировалась для поддержки данной системы. Без нее все это дело было бы не проблемой, действительно касающейся всей нашей нации, а всего лишь фантазерством по типу планов политического клуба Харрингтона. В качестве мощной силы и партии, основанной на новых принципах, ее рассмотрение вызывает интерес.