Два пенса (СИ)

Олег вспомнил, как ещё в армии, один деревенский сослуживец по секрету рассказал ему, что в юности трахнул овцу. «Как-то раз, когда я пас в поле деревенское стадо, началась сильная гроза и хлынул ливень. Чтоб не вымокнуть, я загнал скотину под одинокое дерево и сам прижался к его стволу» - вспоминал Олег рассказ сослуживца - «Я был молодой, горячий и девок ещё не знал, но трахаться хотелось - как кролику ебаться. Была у меня в стаде одна красивая аппетитная овечка. Белая, жирная, длинношёрстая. Как раз в этот момент она ко мне стояла задом с поднятым хвостиком. Её пизда так заманчиво «смотрела» на меня, что я не удержался. Убедился, что никого нет поблизости, достал свою мгновенно вставшую "дубину" и вставил ей в манящую дырочку по самые яйца. Это был кайф – скажу я тебе! Она сначала дёрнулась, заблеяла, а потом успокоилась. Я крепко держал её и быстро ебал. Внутри у неё было так горячо и мягко, что я сразу бурно кончил… Но уже через полчаса, мой хуй снова стоял как водокачка в нашей деревне, при виде её аппетитной задницы. Я опять воткнул ей до упора и в этот раз ебал уже долго и со смаком. Удовольствие, скажу я тебе, нереальное. Я был словно на небесах… Но, вдруг меня что-то сильно шибануло, я отлетел в сторону и очнулся только в больнице. Потом мне рассказали, что меня нашли метрах в десяти от дерева со спущенными штанами и что в меня ударила молния… Они подумали, что это от неё мои штаны слетели. Никто ни о чём не догадался. После того случая я боюсь иметь дело с животными. Думаю – меня Бог так наказал"…

Вспомнив этот разговор, Олег решил – «Вот кто поможет мне разрядиться и «выпустить пар». Желание, неожиданно возникшее где-то в глубине его существа, становилось сильнее. Оно огнём растекалось по жилам. Всё его тело буквально пылало от злости и негодования, и он окончательно решил сделать ЭТО.

Ловко перескочив через невысокий забор, он, крадучись, подбежал к домику для скота, тихо отодвинул деревянный засов и незаметно проскользнул внутрь, плотно притворив за собой дверь. В нос ударил запах навоза, но, как ни странно, он не испытал отвращения. В овчарне было ещё довольно светло благодаря небольшим оконцам в стенах. Осмотревшись, он увидел всё небольшое стадо находившиеся в деревянном загоне. Это были овцы породы МЕРИНОС, с удивительной густой тонкорунной шерстью. Повсюду на деревянном полу была разбросана солома, а в яслях лежало свежее сено.

Войдя в загон, Олег, среди всех овец испуганно столпившихся в углу, в одно мгновение увидел ЕЁ. Белая, пушистая, с аппетитными жирными округлыми боками, тонкими стройными ножками, красивой заострённой мордочкой и янтарно-жёлтыми глазками. От её вида у него произошла мощнейшая эрекция. Сердце заколотилось как бешеное. Нетерпеливо сглотнув и стараясь не испугать, он аккуратно взял её за холку и вывел на свободное пространство в самом центре овчарни…

Часть XIII

Олег поставил колени по обе стороны от длинных ног тонкорунной овечки и взялся мускулистыми руками за её толстые, белые шерстяные бока.

- Сейчас я тебя выебу! - жарко шепнул он и, задрав её маленький хвостик вверх, поднёс пунцовую головку прямо к круглой тёмной дырочке.

Дрожащей от нетерпения рукой, он потрогал нежное отверстие в теле овцы и начал медленно вводить в него свой крепкий фаллос натягивая её на себя, стискивая зубы и морщась от вожделения. Животное сильно заматало головой и задрожало, пока исполинское орудие, сантиметр за сантиметром исчезало в его теле. Приняв его почти до основания, овечка замерла, собирая силы, а потом резко рванулась, пытаясь освободиться от постороннего предмета. Но, человек держал её словно стальной капкан. Через несколько мгновений, она вдруг громко заблеяла, когда мужчина вошёл в неё через отверстие, предназначенное природой для барана, загоняя свой крепкий член всё глубже и глубже, беря её силой, словно женщину.

- Тиши же, скотина! - тяжело дыша, прорычал Олег и, яростно двигаясь в ней туда-сюда, всё убыстрял темп. – Не дёргайся, тупая овца!

Бедное животное продолжало переступать тонкими ногами, делая слабые попытки вырваться из крепких человеческих рук, надёжно держащих её. Но ей никак не удавалось ускользнуть от непонятной боли, раздирающей тесный вход в её овечью тушу.