Два письма

— Да-с! Очень любопытно! А знаете, молодые люди! Я вам дам телефон своего ученика, он как раз занимается металлом на Кировском заводе, я почему-то думаю, что он как никто сможет вам помочь. Только звоните ему утром с половины, до восьми, он сказал, что это самое надёжное время, когда до утренней пятиминутки его можно застать в отделе, а потом никто не будет бегать его искать по цехам… — Ароныч быстро черкнул цифры телефона и имя на листе с Валеркиным чертежом. Валерка с обречённостью приговорённого агнца посмотрел на издевательство над его вчерашним трудом. Впрочем, чертёж уже и так исчиркали, так, что последняя надпись ничего принципиально не меняла.

— Ну, вот! Теперь, снова рисовать!

— Валерка! Если ты хочешь эту идею реализовать, то рисовать тебе ещё не раз и даже не два. И надо продумать несколько вариантов перфораций в пластине настила, не нравятся мне твои параллельные…

— Метка! Ну, ведь так происходит продольное усиление!

— Вот именно продольное. А поперечное? Только за счёт усиления и крепления на стыках? А если ты сделаешь перфорации поперечно, то ослабишь продольное усиление, что тоже плохо. Но в любом из этих вариантов, как правильно сказал Аронович, у нас чётко формируются две оси противодействия нагрузке. А желательно иметь три или четыре, тогда можно считать, что как таковой оси усиления у нас не будет, а нагрузка распределится более равномерно.

— И что ты предлагаешь?

— Разместить перфорации под углом сорок пять градусов. А ещё мне не нравится, что ты на схеме установки пластины распределил строго как клеточки, то есть на каждом стыке встречаются углами четыре секции, а значит, эта точка оказывается самой ослабленной. Думаю, что даже вариант смещения на половину неправильный, нужно смещать на треть или четверть, тогда массив настила будет более однородным и устойчивым. А ещё можно паркетную ёлочку за образец взять…

— Если тебя послушать, то край будет весь из выступов…

— Ну, можно для края специально укороченные пластины сделать, хотя, мне кажется, что неровный край даже имеет свои плюсы, и вообще эти нюансы должны решить практические испытания, без них, все наши прикидки и споры это гадания, как сказал Аронович.

— И где мы будем испытания проводить?

— Думаю, что испытания должны проводить сами военные, ведь им этим пользоваться и только их заключение для них вес имеет. А мы можем только предварительные прикидки сделать, надо штук десять пластин, собрать в кусок настила и поездить по нему на машине, по крайней мере, принципиальную картину получим.

— Ты предлагаешь, не ехать на Кировский к ученику Ароновича?

— Мне кажется, что если мы для пробы сделаем несколько пластин и обкатаем их машинами, то нам не понадобится никуда ехать…

— А пластины мы в нашей школьной мастерской рубанками сделаем? — Ехидно встрял в разговор Мишка.

— Такие пластины в столярной мастерской никак не сделать, надо на заводе. У меня папа работает на Балтийском, как и твой, а твоя, Валерка, мама на сталепрокатном, но она не на производстве, а в бухгалтерии, так, что не считаем. Поэтому, нам с Мишкой нужно с нашими отцами поговорить, и подготовиться к тому, что придётся идти на приём к директору, объяснять, что и для чего мы хотим. Всё-таки Балтийский завод режимный и секретность нам нарушать никто не даст. С другой стороны мы ведь не для игры или своей корысти хотим, это дело государственное и как раз это нам нужно объяснить. Ну, как, Мишка! Возьмёшься с отцом поговорить? — Мишка немного сбледнул, папаня его мужик очень резкий и на расправу скорый может и выпороть не вникая.

— Ну, я попробую…

— Мишка! Знаешь, это ведь дело Валерки и я поучаствовала, так, что давай с твоим отцом мы все придём говорить. А сначала я со своим поговорю, может и не понадобится дядю Витю просить.

Мишка сразу повеселел. Тем более, что я уже сообразила, что особенной нужды для нас в том, чтобы выйти именно на кузнечный цех дяди Вити нет, если мы пойдём официальным путём через начальство. Так, что, скорее всего, хватит того, что папа поможет нам попасть на приём к директору или на партком завода выведет…