Два пути России

Русские крестьяне никогда не признавали землю принадлежащей кому бы то ни было, кроме как государству, то есть царю, и поэтому никогда не мирились с установлениями Жалованной грамоты 1785 года, которые отдавали землю дворянам, освобождая их при этом от обязательной государственной службы. С точки зрения крестьян, грамота лишала крепостное право всяких оснований, поскольку их предков для того и обращали в крепостную неволю, чтобы дать знатным людям возможность выполнять свой долг перед царем. Действительно, «крестьяне понимали тягло не как ренту верховному собственнику земли, а как выпавший на их долю способ служения Государству». Почему же они по-прежнему должны служить, если с их хозяев эта обязанность снята?

* * *

Екатерина ввела также частную собственность на городскую недвижимость. «Грамота о правах и выгодах городов Российской империи», изданная одновременно с грамотой дворянству, объединила всех российских горожан в единую корпорацию, возложив на них равные обязанности и одинаково подчинив тем же административным и судебным властям.

Должность градоправителя стала выборной (статья 31). Городское население было поделено на два сословия – купцов (крупных торговцев) и мещан (ремесленников и мелких торговцев). Последние по своему статусу напоминали казенных крестьян в том отношении, что они коллективно несли те же повинности, но, накопив достаточно денег, могли переместиться в разряд купцов. Купцы, статус которых определялся размерами их капитала, пользовались различными торговыми привилегиями. Горожанам обоих сословий грамота предоставляла право владеть и беспрепятственно пользоваться движимой и недвижимой собственностью (статья 4). Дворяне, имевшие городскую недвижимость, в административном отношении ничем не отличались от простолюдинов, но не платили налогов и не несли тягловых служебных повинностей (статья 13). Формально города получали самоуправление, но на деле оставались под приглядом правительства. Первая же статья Грамоты объявляла, что новые города могут строиться только по планам, одобренным ее величеством.

Вскоре выяснилось, что городская культура не может быть создана повелением властей. Русские города развивались медленно, потому что ничтожно мал был объем торговли: еще в середине XIX столетия примерно из тысячи поселений, отнесенных к разряду городов, в 878 насчитывалось менее 10 тысяч жителей в каждом, и лишь в двух свыше 150 тысяч. В последние десятилетия существования старого порядка большинство городского населения России составляли крестьяне-коробейники и люди, занятые поиском хоть какой-нибудь работы. Русские города кишели пришельцами из деревни, не имевшими ни узаконенного статуса городских жителей, ни постоянного занятия: около 1900 года почти две трети обитателей двух крупнейших городов России, Санкт-Петербурга и Москвы, были крестьянами с временным видом на жительство.

Обладание частной собственностью на имущество, отличное от земли, поощрялось законами, которые были приняты в середине XVIII века под влиянием учения физиократов. Это привело к отмене множества действовавших со времен Петра Великого государственных монополий на промышленное производство и торговлю. В 1762 году Петр III устранил большинство ограничений на торговлю, включая и составлявшую царскую прерогативу торговлю хлебом. В 1762 и повторно в 1775 году Екатерина II сняла запреты на нелицензированное промышленное производство, разрешив своим подданным всех сословий основывать фабрики. Более всего от этих мер выиграли дворяне, использовавшие свое положение людей, свободных от налогообложения и имеющих доступ к рабочей силе крепостных (обладание которыми стало их исключительной привилегией), чтобы заняться промышленным производством и коммерцией. Вскоре бóльшая часть промышленных производств России сосредоточилась в деревне, в дворянских имениях или по соседству с ними. Крепостные также кое-что выиграли от новых экономических свобод, потому что в расчете на более высокие барыши помещики поощряли их браться за работы, отличные от сельскохозяйственного труда. В первой половине XIX века некоторые секторы российской промышленности, как и розничной торговли, оказались в руках крепостных. Иные из них стали миллионерами. С точки зрения закона предприниматели, находившиеся в крепостной неволе, не имели никакой гарантии своих прав собственности: помещики могли забрать и порой действительно забирали себе их имущество. Но такое происходило лишь в исключительных случаях. В целом же законы, передавшие промышленность и торговлю в частные руки, стимулировали развитие в России частной собственности, хотя наибольшая выгода от этого досталась не городскому среднему классу, а помещику и крестьянину.