Два рассказа на античные сюжеты

Она стояла на гравийной дорожке, на том месте, где провалился в яму и сгорел Деионей. Мягкий настойчивый свет луны. Иксион дрожал, сжигаемый страстью, но он знал, что обессилен, и не решался приблизиться к той, что стояла в ночи, сладостно нашептывающей и дразнящей; он был слишком смущен, чтобы вымолвить слово, был поражен неожиданным открытием, до него слишком медленно доходило, что же с ним произошло — ведь он был земной. Он велел Гере прийти; он хотел попросить ее об этом, а вышло иначе — и он сам содрогнулся от того, что дерзнул на повелительный тон, — и вот она стоит перед ним, повелителем, — супруга Зевса, и полным страсти взором смотрит на него, земного, но уже не смертного; Иксион напряг все свои силы, чтобы выдержать ее взгляд. Он выдержал; но ему уже недостало сил сделать шаг к ней. Гера вдруг выпростала руку — для того, чтобы плотнее прижать одежды к телу; она стояла подобно устрашающему знаку перед бездыханно тихим дворцом, и Иксион видел только ее глаза, горящие и таинственно сверкающие, но тут она неожиданно исчезла.

Он догадался: для нее еще не приготовлено ложе.

Ведь она так быстро за ним последовала.

Он не должен упустить судьбу!

Иксион кинулся в опочивальню Дии; она не спросила, откуда он — что ей за дело до этих рабынь, с которыми он проводил время, будь они земные или с неба; она знала, что Зевс приглашал его к себе на трапезу, но и она приняла милость Геры и теперь чувствовала себя равной ему. Она с нетерпением ждала возгласа изумления, с нетерпением и уже без всякой робости, а Иксион стоял на пороге и думал, куда бы спровадить постылую: к рабам или в царство теней? Дия сгорала от нетерпения: должен же он наконец увидеть, что произошло с ней; или он от радости лишился дара речи? Она произнесла слово, чудное, насмешливое слово, даже полслова, на своем языке, и шагнула к нему. Черные, облитые светом луны волосы, округлившийся живот.

Иксион видел только горящие глаза.

Дия, со свойственной ей непосредственностью, сказала: «Видишь? — и чуть расставила ноги. — Пощупай, я беременна!»

Только тут он увидел, как Дия преобразилась, и нашел лишь одно объяснение: Зевс. Дия не была беременной, всего неделя как у нее прошли месячные, и вдруг нате вам — округлившийся живот и блестящие волосы; Иксион не сомневался: пока он держал в объятиях Геру, ее супруг ласкал на его ложе его жену — Дию, земную, постель за постель, и подтверждение тому — живот.

Вот почему на Олимпе не было стражи и гость сколько хотел мог оставаться наедине с царицей.

Женская плоть за женскую плоть.

Именно так понимал это Иксион в своем ослеплении, это уравнивало небесного царя и земного — два бессмертных предаются любовным утехам, обмениваясь по-приятельски партнершами. Он ни на миг не устрашился обмена: пусть Зевс остается с Дией, он, Иксион, нашел счастье в Гере. Теперь, конечно, он не может прогнать Дию, он отведет ей место в покое для гостей, украсит его венками из дубовых листьев и олив и дверью из чистого золота, заставит его благоухать, как весенний сад, а когда другой царь пойдет через Солнечные ворота и ступит на гравийную дорожку… и тут Иксион увидел двор, и гравийную дорожку, и яму, скрытую под настилом, который провалился под ногой ступившего на него — Гость снова падал в яму.

Мимолетное видение, но что оно означает? Уж не хочет ли Гера оставаться абсолютно свободной и дает таким образом ему об этом знать? Возможно, обмен это не только игра. Яма? Нет, не угли, огонь не возьмет Зевса, но отчего не продержать его в плену? Разве не заточили От и Эфиальт вероломного Ареса в бочку для нечистот, где он маялся больше года? Разве Гера не была закована в цепи? Разве Аполлон не находился в рабском услужении? И разве сам Зевс не томился в оковах? Почему бы ему не побыть в яме, пока… Видение исчезло. Иксион все еще стоял на пороге и разглядывал живот Дии. Она достойный товар, ему нечего стыдиться. Он понял, что теперь должен что-то сказать. Он знает, что она забеременела от Зевса, сказал Иксион и, помедлив, добавил: «А я спал с Герой, и она, может статься, понесла от меня!»

Крик вырвался из груди Дии: это было уже слишком, от таких нечестивых речей можно поседеть во второй раз. «Безумец! — вскричала она. — Ты ослеплен! Боги покарают нас!» Иксион ударил в медный колокол над дверью опочивальни и зычно крикнул — и крик прокатился по всему дворцу, а Дия зажала уши. Да, он спал с Герой, на ее ложе, и излил семя в ее чрево, и пусть все на земле знают об этом!