Два романа из кармана (сборник)

Ольге нравилось всё, что говорил Заур, но эти слова ей понравились особенно. Ей действительно захотелось быть выкраденной «князем». В отличие от Антона Заур был мощным красавцем, таким мужчиной, какого в воображении Ольга рисовала рядом с собой. Она, оторвав свою голову от волосатой груди мужчины, куда пристроила её на время танца, хитро прищурившись, тайно на что-то надеясь, сказала:

– А ты укради.

Заур внимательно посмотрел на неё, потом крикнул что-то ребятам по-турецки. Тут же подлетел один из парней и перехватил Ольгу. Потом её перехватывали на танец другие мужчины, потом снова объявился Заур. Переходя в партнёрство в танце с подскочившим на зов «князя» парнем, Ольга очень взволновалась, полагая, что стремительный уход «князя» связан с её предложением выкрасть её: ей казалось, что он пошёл готовиться к краже. Переходя от партнёра к партнёру, Ольга пыталась в воображении рисовать картины выкрадывания её, а главное, картины её дальнейшей счастливой жизни с «князем», но каждый из принявших её к танцу партнёров что-то говорил ей, улыбался, и ей тоже приходилось улыбаться, что-то отвечать, что мешало ей полностью сосредоточиться на мыслях о «князе». Внезапное появление Заура, по-хозяйски принявшего её на танец от застенчивого на вид черноглазого парня, скомкало трепетные мысли девушки о предстоящей краже и её райской жизни с «князем». На смену скомканным мыслям брякнулась другая: «Убегал, гад, в туалет». Снова втроём сели за стол, выпили. «Князь» угощал Ольгу арбузом. Кубики арбуза он цеплял специальной палочкой и подносил к её губам. Антон заметил, что смотрится это эротично, надо бы заснять. Фотоаппарат у Антона был с собой. Что-то он снимал. То ли это были фотоснимки, то ли видео. Это Ольга помнила плохо. А вот что было потом, Ольга почти не помнила.

* * *

В памяти всплывали какие-то непоследовательные картины. То она вспоминала красную обшивку дивана из грубо выделанной кожи, в которую упиралась лицом, причём кто-то, навалившись на неё сзади, мощно работал пенисом в её влагалище. То вспоминала восточную музыку, красный фонарь из кожи, ноги свои, закинутые кому-то на плечи, широко раскрытые глаза какого-то смуглого мальчишки, то фотовспышки, то большой подскакивающий пенис, легонько бьющий по её губам, то чью-то волосатую грудь, то большую луну за окном, то голубой дым кальяна, то голую себя на унитазе. Ещё в памяти всплывали привязчивые, наглые мужчины-турки. Антона в этих обрывочных воспоминаниях не было. «Князя» она тоже не помнила.

* * *