Два романа: Прощай и будь любима. Маргарита: утраты и обретения

Бывшая воспитанница детского дома силой воли удерживала слезы. Покидая беломраморный зал, она увидела человека с этюдником и небольшой холст. Он поразил ее: то был лик Сталина, похожий на скифскую золотую маску, весь в цветах. В этом сочетании живых цветов и древней маски было что-то противоестественное, праздничное, и она отвела взгляд (она не знала, что то был художник Иогансон). И вечером записала это в своем дневнике.

Вся двухсотмиллионная держава пребывала в скорбном молчании, раздавались пятиминутные гудки паровозов, пароходов, заводов. Поэт Маршак читал по радио стихи:

Гудков и залпов траурный салют,
как ураган, несется по Отчизне.

А в Москве люди шли и шли к Колонному залу. Их не могли остановить ни милиция, ни пригнанные для заграждений грузовики. В толпе был и Саша Ромадин вместе с товарищем. Они уже приближались к Трубной площади, когда их стали теснить грузовики. Слышались крики, началась давка, и Саша оказался притиснутым к старому дому. Он извернулся и прыгнул к подвальному окну, упав на что-то мягкое. То была целая куча галош! Как они сюда попали, почему? Не успел задуматься, как на него насели, и стало трудно дышать. И тут же из окошка высунулась чья-то рука, потянула его за воротник, и раздался сдавленный старческий голос: «Лезь сюда! Скорее – там есть чердак!».

Он забрался к старушке, потом вскарабкался на чердак. Взглянул сверху на улицу. Черная толпа колыхалась словно море, из стороны в сторону. Раздавались сдавленные крики, стоял гул. Саша понял, что он избежал самого страшного: быть раздавленным толпой.

Где-то рядом услышал всхлипы. В полутьме разглядел девушку:

– Кто вы, что тут делаете?

– То же, что вы, – шепотом отвечала она.

От страха и пронизывающего холода девушка вся дрожала. Саша решил обследовать чердак и – удивительно – обнаружил трубу с горячей водой.

– Идите сюда, тут тепло! – позвал он девушку.

Они устроились у трубы и постепенно разговорились, отрешаясь от черных мыслей. Звали девушку Аля, Алла, она училась в пединституте и мечтала рассказать своим первоклашкам про сегодняшнее событие, а теперь… «Что я им скажу?»

Темнело. На улице стало пусто. Снег, лежавший на земле, почти растаял. Но что это недвижно лежит на снегу?.. Стало жутко. Алла плакала: «Ой, я боюсь… мама будет волноваться».

Надо было как-то отсюда выбираться. Саша попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Наконец, усталость и треволнения сморили незадачливых сталинистов – они уснули…

Сталин унес с собой свои великие тайны.

У Ленина не было никаких тайн, его путь был прямой, как стрела: уничтожить самодержавие и все, что с ним связано, самому стать самодержцем, царем пролетариев, указать пути к социализму и коммунизму. Он находился под обаянием «Коммунистического манифеста», хорошо помнил слова Маркса: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Однако ни Маркс, ни Энгельс никак не связывали тот призрак с далекой, полуазиатской Россией… Образовалась благоприятная ситуация: Первая мировая война, февральская буржуазная революция, отсутствие сильной власти – отчего не воспользоваться? Ленин сказал: «Цель оправдывает средства», «Мир хижинам – война дворцам», – и пошла коса по российским просторам.

Учредительное собрание, голосование? Но у партии большевистской мало голосов, значит – разогнать демократическое Учредительное собрание.

Царь и его дети? Чтоб не мешали, расстрелять!

Кулаки? Эксплуататоры, долой их! Церковь? Опиум для народа, изъять ценности, а священников – в лагеря.

У Ленина все было легко и просто и никаких тайн. Расплата, кара? Да не будет ничего такого!..

А расплата, оказалось, была. Процарствовав всего пять лет, Ленин впал в младенческое состояние, и ни у кого не хватит фантазии представить, о чем он думал в минуты просветления.

Зато Сталин весь состоял из тайн. Как сохранить в целости первую «страну социализма», окруженную враждебными силами? Первое: конечно, расчистить путь, смести оппозиционные партии, всяких там Бухариных и Троцких. Второе: наполнить молодые души энтузиазмом. Те повторяли слова его клятвы: «Уходя от нас, Ильич завещал нам… учиться, учиться и учиться…» и т. д. Третье: готовиться к войне, ибо фашисты уже грозились завоевать всю Европу… Для этого аграрную страну превратить в индустриальную…

Разве не тайна до сих пор то, как случилось, что народ двадцатых годов был одержим энтузиазмом, а в тридцатые годы – героизмом, готовностью совершать подвиги в случае войны?..

Даже ГУЛАГ, эти сотни и тысячи сосланных – тоже тайна, великая тайна, ведь кто-то проклинал, а кто-то оправдывал, считал ссылку вынужденной мерой на пути к коммунизму.

…А жизнь, однако, как и положено ей, продолжалась.

Кончились траурные дни – и люди обратились к собственным проблемам. Однажды Левашовы собрались за чайным столом, и Вероника Георгиевна спросила: