Два с половиной человека

– Я не хочу в душик, – капризно протягивает она. – И чай не хочу! Спать хочу, Власов!

– Знаю, но так надо.

– Почему ты всегда такой правильный, Ярик? Аж до тошноты! Буэ! Сам еще от себя не устал? Ты вообще хоть раз отступал от правил? Пробовал просто жить? Да ты же безвкусный, черствый… сухарь!

Удивилась бы она, знай наверняка, как сильно я отступил от правил! Я усмехаюсь, продолжая ее раздевать и ведя в ванную.

Настраиваю воду, а Геля спрашивает:

– Ты пойдешь со мной?

– Нет, просто присмотрю, чтобы ты была в порядке.

Она вскидывает брови и стягивает нижнее белье. А потом, нагло улыбаясь и всячески подсовывая мне под нос свои прелести, просит:

– Помоги в ванну забраться, Власов. Шатает, боюсь, упаду.

И я, стиснув зубы, снова обхватываю ее уже обнаженное тело ручищами и быстро опускаю женские ступни на глянцевую поверхность белоснежного цвета.

– Присоединяйся, Власов, – льнет она ко мне всем телом, резко подаваясь вперед.

Я кремень. Твердость моей воли не отнять. Нет такой силы, которая заставит меня делать то, чего я не хочу. Я убираю от себя ее руки.

– Душ, чай, сон, – строго говорю ей, глядя прямо в глаза. – Я побуду рядом на случай, если тебе станет плохо, но все остальное – сразу нет. Ты больше не привлекаешь меня как женщина, Ангелин, а спать с той, кого считаешь чуть ли не сестрой… Полное кощунство.

Глава 10 Маргарита

Какое-то неясное предчувствие будит меня. Сердце колотится на разрыв. Как у загнанного в ловушку животного. Это последствия сна, или?..

Прислушиваюсь к тихим, едва различимым звукам, доносящимся из-за двери. Я в спальне. В его спальне. Значит, Ярослав вернулся домой.

Я хочу спуститься вниз и поужинать, потому что живот сводит судорогой. Мой малыш беспокойно крутится и никак не может улечься, подхватывая мое волнение и чувствуя тот же голод.

Неожиданно дверь приоткрывается. В полоске яркого света, который ослепляет меня резкой вспышкой, я различаю смутные очертания двух фигур, мужской и женской. Чуть подаюсь вперед, скрываясь в темноте, но не перестаю наблюдать за ними.

И вот, мужчина… целует женщину.

Дверь закрывается. В коридоре слышится возня, глухие удары о стену. Словно в порыве страсти пара не может различить дорогу. Или им требуется упор для… своих игрищ.

Желчь подкатывает к самому горлу, низ живота каменеет. Я тихонько, на цыпочках, пробираюсь в уборную и склоняюсь над раковиной. Пробую отдышаться, но страх сковывает своими цепкими лапами.

Я просто поверить не могу, что Ярослав, рискуя нами обоими, притащил в дом какую-то бабу! Я действительно считала, что он осознает всю степень серьезности своего поступка, что понимает, чем мне грозит встреча с кем-либо. Чем она грозит ему самому, в конце концов! Но его беспечность вызывает во мне волну горького разочарования. Кому я доверилась? Мужчине, который меняет баб по дням недели и не может устоять перед ночными визитершами?

Я осторожно выглядываю в коридор и слышу скрип дивана в гостиной. Какая мерзость! На том же самом месте, где Ярослав… трогал меня, сейчас он трахает какую-то другую женщину… И меня невероятно злит этот факт! Нет, конечно, я знала, что мужчины врут. Но чтобы вот так, нагло и беспринципно – для меня это полное откровение.

Я упрямо сжимаю губы и снова прячусь в спасительной темноте спальни, плотно закрывая дверь. Расхаживаю из угла в угол, чтобы успокоиться, но лишь больше завожусь.

Дура! Какая же я дура! На кого понадеялась? Очевидно, он за секс кого угодно продаст, не то что меня. И как бы мне ни было горько осознавать это, мне все же придется, по всей видимости, выкарабкиваться из проблем самостоятельно.

Когда возня и голоса внизу стихают и хлопает входная дверь, я спускаюсь на первый этаж, оглядываю беспорядок, учиненный мужчиной и его ночной гостьей, делаю себе несколько бутербродов и чай. Не буду убирать его дом! И готовить больше не стану!

Вот дождусь, когда он вернется, и потребую вывезти меня из города. А там… Продам кольца, обустроюсь где-нибудь на первое время. Тихо досижу до родов… Мне бы только продержаться месяцев пять! Ну хорошо, хотя бы четыре. Подаваться в бега по стране с новорожденным ребенком – смертоубийство. Но выбора у меня нет. В тюрьме мою кроху заберут. Отправят в детский дом или вообще отдадут чужим людям. А этого никак нельзя допускать! Если моего малыша у меня заберут… разве будет ради чего жить? Ради чего бороться? Поэтому мне просто необходимо притаиться на как можно более долгий срок.

Зря я понадеялась на этого незнакомца. Абсолютно зря. Нужно было бежать, когда он вывез меня из города. Сейчас я была бы уже далеко-далеко от всех проблем и от него самого.

Я брезгую садиться на диван, где хозяин этого дома забавлялся со своей гостьей. Устраиваюсь в глубоком кресле и включаю телевизор. Надеюсь, Ярослав вернется один, а не с этой женщиной, но сил подниматься обратно на второй этаж у меня уже нет. Я устраиваюсь поудобнее в кресле и засыпаю.