Два сапога. Книга о настоящей, невероятной и несносной любви

– Вы кушайте, кушайте. Надо нам женить Гордика, – говорит Зинаида Макаровна, причитает. Берет меня в сообщники в деле трудоустройства сына в семью. Диалог происходит при Гордее. Он никуда не вышел, вот, сидит рядом на табуретке и молчит, будто разговор не о нем. Неинициативный.

– Может, сам как-нибудь справится, Зинаида Макаровна, – хмыкаю я.

– Не справится, – вздыхает мама. – За 43 года не справился.

– Значит, не хочет.

– Хочет, хочет! – испуганно адвокатирует сына мама.

– Пока очевидно, что он хочет сидеть на табуретке сложа руки и плюшками баловаться.

– Гордик, ну скажи! – приказывает мама.

– Все женщины меркантильные, – выносит приговор Гордик.

– Да? – удивляюсь я.

– Да. Московская прописка всем нужна.

– Это да, – легко соглашаюсь я. – А что еще у тебя есть, Гордей?

– В смысле?

– В прямом. Брак – это бартер. Мы вот с мужем вместе 14 лет. Я ему – детей, ноги, борщ. Он мне – юмор, легкость, деньги. Все честно. Не понимаю, почему ты с осуждением говоришь о женщинах как об охотницах на твою прописку, если кроме нее у тебя ничего нет?

– Как ничего? – обиделся Гордей.

– Как ничего? – обиделась Зинаида Макаровна.

– Ну вот я и спрашиваю: что есть?

– Ну, я веселый.

Общаемся втроем. Мне с первой минуты очевидно со стороны, почему Гордей одинок. Нет, дело не в том, что он латентный сладострастник. Просто он никакой. Он человек с частицей «не»: неинтересный, невеселый, неперспективный. Высокий – да. Но все остальное – не.

– Ну, он веселый, – вторит Зинаида Макаровна.

– Гордей, расскажи анекдот, – прошу я.

– Какой?

– Любой.

– Про что?

– Про что хочешь. Любой анекдот.

– Я так не могу.

– Гордей, ты веселый, – напоминаю я.

– Встречаются русский, поляк и немец на острове. Ну, попали туда. После кораблекрушения.

– Тааааак.

– Ну вот, короче. Слушай, я так не могу!

– Вот, – резюмирую я. – Ни хрена ты не веселый, Гордей. Ты не удосужился выучить хоть какой-нибудь завалящий анекдот, чтобы рассмешить женщину.

– А мне не нужен камеди-клаб, мне семья нужна.

– Вы кушайте, кушайте, – растерялась Зинаида Макаровна: она понимает, что интервью получается какое-то странное, не таким она его себе представляла, но как вырулить из этой ситуации и спасти сына, пока не понимает.

– А еще ты какой, Гордей? Ну веселый, это мы поняли. А еще? – спрашиваю я.

– Он хозяйственный. Он плов умеет, – вспоминает Зинаида Макаровна.

– Гордей, у тебя есть казан? – Я смотрю на Гордея в упор.

– Казан? – переспрашивает Гордей.

– Какие специи нужны в плов, Гордей?

– У меня специальная приправа – «для плова». Там все. Я не вникал по отдельности.

– Зинаида Макаровна, не обижайтесь, но вот моему сыну шесть лет. Он тоже умеет плов. Ну, то есть порезать лук, морковь и мясо в мультиварку, засыпать рисом, посолить и приправу добавить он сможет. И режим установить, какой я скажу. Это, конечно, будет не плов. А слипшаяся рисовая каша с мясом.

– Ольга! – Гордей произносит мое имя с возмущением.

– Гордей, я сейчас не издеваюсь. Я просто помогаю тебе посмотреть на себя со стороны и оценить себя объективно. Пока ты смотришь на себя восхищенными мамиными глазами и не понимаешь, почему другие женщины не делают так же. Я вот и поясняю тебе, почему. Ты умеешь зарабатывать?

– Я работаю с института!

– Верю. Но я не спросила, как долго ты работаешь. Я спросила: ты зарабатывать умеешь?

– Я же не бесплатно работаю!

– Хорошо, – вздыхаю я. – Задам вопрос иначе. Где ты отдыхаешь?

– В сентябре ездил в Крым. Очень хорошо, правда, поезд ужасный, зато там хорошо, в частном секторе, рядом с морем жил.

– А питался где?

– Там столовая рядом, чтобы первое было, мне для желудка, и пирожки покупал у женщины там по пути. Недорого, по 20 рублей. Домашние. С капустой. И с мясом.

– Ясно.

– Что ясно?

– Ты не умеешь зарабатывать.

– Вы кушайте, кушайте, – суетится Зинаида Макаровна. Она явно сбита с толку даже больше, чем Гордей.

– Ты, Гордей, усатый, – говорю я. – Это факт. И прописан в трехкомнатной квартире на улице Трофимова. Это тоже факт. У тебя, вероятно, есть сестра?

– Есть. Откуда знаешь?

– Ну, квартиру получили родители. Мама. 32 года на заводе. Трехкомнатную, вероятно, потому что были двое разнополых детей. Несложный секрет. Очень распространенный.

– Это к чему? – Гордей сливается с бежевой стеной.

– К тому, что московская прописка не твоя заслуга. Так получилось. Это была твоя фора при старте в жизнь. Но ты и ее не использовал. Думаю, даже за коммунальные платежи платит мама. Со своей пенсии. Угадала?

При этих словах Зинаида Макаровна встает и уходит на кухню, бормоча «кушайте, кушайте», а я безжалостно продолжаю:

– Тебе остается заработать только себе на еду. Ты и не напрягаешься. Зарабатываешь свои 20 рублей на пирожок с капустой. За что женщина должна тебя любить, Гордей?

– А я ее за что?