Два секрета для бывшего (СИ)

Однако в памяти тут же воскресает сам Герман. Он смотрит жестко и обиженно… И в груди снова поселяется ужас. Нет, просто с ним не будет… Но как объяснить Герману, что я никогда даже не думала о нем плохо! Ведь это несправедливо считать что я желала зла, что я изменяла… К тому же… Ну какая из меня проститутка? Ему самому не смешно? А еще миллиардер.

Я кладу Котю на кровать и раздеваю. Ребенок устал, елозит и слабо плачет. Я знаю это его состояние: вроде и поскандалить охота, но больше хочется просто спать.

— Тише, мой сладкий зайчик! — целую сына в крохотный носик, — Мы с тобой сейчас ляжем и отдохнем.

— Здравствуйте, Екатерина, — раздается голос у меня за спиной, и я поворачиваюсь. Передо мной милая девушка лет двадцати пяти в темно-синем платье и белом фартучке. — Меня прикрепили к вам. Меня зовут Аля. Я буду помогать… И как домработница, и как няня для ребенка.

— Очень приятно, — киваю.

— Я сейчас отнесу все новые детские вещи в прачечную, их простирают и продезинфицируют. На все уйдет часа три, — я утвердительно киваю, и она берет пакеты с покупками, — Еще вопрос: у вас есть предпочтения по кухне? Придерживаетесь ли вы диеты? Надо ли что-то покупать дополнительно? Я должна передать всю информацию на кухню.

— Нет, я ем как все. Все продукты… Только не употребляю острое и алкоголь.

— Поняла. Я вам принесу обед через полчаса.

Аля меня успокаивает окончательно. Она непохожа на злыдню… Как и Аркадий Павлович. К тому же я очень устала за эти полдня. Поэтому, как только няня уходит, я устраиваюсь на широкую кровать, кладу рядом ребенка, и мы мгновенно засыпаем.

Меня будит Аля… Пора обедать. Котя спит как убитый, сложил ручонки под голову, оттопырил попку и сопит. Я не решаюсь его тревожить и переносить в кроватку.

— Я вас провожу до столовой.

— А можно мне принести обед сюда? — улыбаюсь.

— Конечно.

День проходит без приключений. Я практически не выхожу из комнаты. А вот к вечеру появляется Герман. Я в этот момент сижу на кровати. Посадив Котю на колени, я хлопаю в его ладошки и напеваю ему. А мой сыночек, не спуская с меня ярко-голубых глаз, повизгивает от восторга. Ему нравятся мои вокальные данные, несмотря на полное отсутствие таланта.

Я пою песню про зайчика, когда в дверь стучатся. И судя по громкости звука, я понимаю, что это точно не персонал.

— Войдите, — я прижимаю сына плотнее к себе, и на пороге появляется Герман. Он заходит резко, закрывает дверь с силой, и та хлопает… В моем воображении это похоже на раскат грома… Но в его глазах я чувствую растерянность, совершенно ему не свойственную. Я молчу, да и он тоже. Он смотрит на меня, потом на кроватку Коти и, подумав, вдруг произносит:

— Нравится?

— Кроватка?

— Кроватка.

— Очень, — киваю, — Очень красивая.

— Тебя тут не обижают? Все в порядке?

Мы в одной комнате, и больше никого нет. Я смотрю на то как теплый электрический свет от лампы освещает лицо Германа, и на меня накатывает смущение. В воздухе висит интимность, излишняя. И Герман видимо тоже это чувствует. Он не смотрит ни на меня, ни на сына.

— Все хорошо.

— Меня завтра не будет. Если что-то пойдет не так, позвонишь, — он протягивает мне листок с номером и поспешно выходит из комнаты. Котя замер и даже не шевелится, словно вот вот расплачется. А у мое сердце снова бьется как колокол. Мне жарко и холодно одновременно.

Глава 11. Катя

Глава 11. Катя

После того как Герман уходит, я еще долго не могу успокоиться… У меня мандраж: руки дрожат, громко бьется сердце и хочется плакать. Мне кажется что я до сих пор люблю этого предателя! И от этого так больно… Надо выбросить из головы глупости, не до них сейчас! Я кормлю Котю из баночки, которая была у меня в сумке, твердо решив, что завтра надо попросить что бы ему сделали овощное пюре. И когда он сытый и наигравшийся начинает засыпать, я ложусь вмести с ним. Только уснуть не получается. Я лежу на боку, глядя на умиротворенное личико сына, и мои мысли скачут как кузнечики.

Сначала я проигрываю в голове появление Германа в моей комнате. Я чувствовала его нервозность… Но теперь переживаю и я… Потом я думаю о Мишеньке. Сыночек мой, сладкий, тебя спасут! Я сделаю все для этого! Умру и снова воскресну! Я все сделаю.

Наконец, ближе к трем часам ночи, я засыпаю. А моя память услужливо подкидывает мне образы прошлого. Вот мы идем с Германом, держась за руки. Мы гуляем по залитому солнцем парку, смеемся… И я уверена, что впереди нас ждет самое лучшее! Что Герман меня любит, а еще он намекает всеми силами, что хотел бы на мне жениться…

Я просыпаюсь в слезах. Мне больно. Все это было в прошлом, и вспоминать о нем — это бередить сердце. Герман меня обманул. Он ведь говорил что мечтает о детях! А когда я сказала что беременна…

Точнее не так. Сначала он обрадовался. Все как я и ожидала. Помню как он схватил меня, поднял и закрутил. Я визжала от счастья! А он лучился счастьем! Говорил что меня ждет сюрприз… А потом…

Ну да, сюрприз. Выгнал, обвинив в недостойном поведении! Будто в один момент в нем что-то сломалось. И это «сломалось» я сейчас вижу в его глазах…