Два сфинкса

– Я вижу, что ваш европеизм не достиг того, чтобы разделить с нами этого чудного фазана, – весело и лукаво заметил профессор.

Индус улыбнулся.

– Вы правы; мой европеизм весьма поверхностен. Старый брамин, воспитывавший меня, внушил мне отвращение ко всякой животной пище. К тому же оккультные науки требуют от своих адептов, чтобы они придерживались пищи исключительно растительной.

– А зачем вас заставляли изучать эти науки? – с живостью спросила Эриксо.

– Я сам пожелал этого. Старый Арджуно был другом моего отца. Он жил в небольшой пагоде в конце сада, окружавшего дворец. Этот человек так умел рассказывать о чудесных тайнах и силах природы, что я пожелал сделаться его учеником. В сравнении с Арджуно я, понятно, не более, как простой невежда.

Разговор перешел на Индию, ее прошлое и сосредоточился на таинственных науках и чудесах, совершаемых факирами.

– Все факиры отчасти престидижитаторы, производимые ими феномены, как бы необыкновенны они вам ни казались, вовсе не чудеса, так как чудес в природе не существует, – заметил Адуманта. – Неосновательно называть чудом умение владеть окружающими нас силами природы. От истинного мудреца ничто не ускользает, и настоящая магия состоит в том, чтобы развивать силы, вложенные в человека, и сделать его способным видеть, слышать и воспринимать то, чего другие не видят и не слышат, а если иногда и чувствуют, то все–таки не понимают; наконец, в развитии в себе шестого чувства, а именно: способности проникать в мир невидимый, которым вы совершенно пренебрегаете. С этой целью наши мудрецы сосредоточивают в своем организме такое количество астральной силы или света, что это не только обостряет их чувства, но и заменяет им ваши лучшие оптические инструменты и дает возможность видеть то, о существовании чего вы даже и не. подозреваете.

– И вы обладаете этой силой? – с любопытством спросил профессор.

– Отчасти – да. Так, например, я вижу в этом графине воды зародыш одной водоросли, которой не хватает только необходимых ингредиентов, чтобы начать развиваться. Вы мне не верите? – с улыбкой прибавил он. – Ну, хорошо! Я постараюсь сделать доступным вашим глазам то, что вижу сам.

Индус вынул из кармана красивый фуляр, издававший сильный аромат, всегда окружавший Адуманту, и накрыл им свою руку и графин.

Эриксо беспокойным взором оглядывала его, стараясь вспомнить форму руки Аменхотепа и в то же время упрекая себя за свои смешные подозрения.

– Что это вы так смотрите на меня, баронесса! Уж не боитесь ли вы, что я вытащу вам из горлышка крокодила? – с улыбкой спросил набоб.

– О! Если вы сделаете это, то, значит, вы сильней Аменхотепа, – неосторожно вскричал профессор.

Ричард и граф от души расхохотались.

– Сильней кого? – спросил индус так спокойно и равнодушно, что Эриксо, не спускавшая с него глаз, вздохнула с облегчением, убедившись, что он в первый раз слышит это имя.

Профессор смущенно ответил:

– Я говорю об одном человеке, тоже занимающемся магией и очень в ней искусном, но он живет не здесь.

– А где же? Я всегда ищу знакомства с людьми, занимающимися магией, – спокойно продолжал Адуманта.

Сконфуженный и смущенный профессор пробормотал в ответ:

– Право, я не знаю, где он находится в данную минуту. Я уже давно не имею о нем никаких известий.

Едва заметная усмешка скользнула по губам индуса; трудно было сказать, вызвал ли ее ответ Бэра или чувство самодовольства, что он поразит своих гостей удивлением, так как в эту минуту он снял фуляр – и крик изумления вырвался у всех.

Из глубины чистой как кристалл жидкости тянулся теперь тоненький, гибкий стебелек, поднимая над водой синий, как сапфир, цветок с розовым венчиком и с широкими и круглыми, бледно–зелеными листьями, покрытыми серебристым пухом. Дно же графина представляло из себя массу растений всевозможных форм и все они имели однообразную сероватую листву, с пурпурными жилками. Среди этой зелени плавали крохотные золотые и серебристые рыбки и дельфины с широкой пастью; а в самой глубине этого неожиданного аквариума, на мшистом ковре покоились два миниатюрных крокодила, величиной с мизинец.

Пока присутствующие с восхищением рассматривали народившийся перед их глазами маленький мирок, Адуманта весело заметил:

– Как видите, баронесса, пугаться не было причины! То, что вы видите, очень просто. Не я создал эти существа, которые движутся там – они уже раньше существовали в этой воде, но только были невидимы для вас. При помощи тепла я увеличил их и сделал доступными вашему глазу.

Эриксо ничего не ответила. Сердце ее тоскливо билось, и она нервно провела носовым платком по своему разгоряченному лицу. Жест, каким индус вытащил из кармана фуляр, показался ей как–то странно знакомым. А эта глубокая складка между бровями и надувшаяся на лбу жила – она не раз видела их на лбу другого. Но нет! Это невозможно! Больные нервы всюду пугают ее одним и тем же призраком. Разве не знала она, что занятия магией требуют страшного сосредоточения воли? Разумеется, и у других магов на лбу может появляться такая же складка.