Два сфинкса

Лестница, древние ступеньки которой были случайно открыты при постройке «Отдыха Рамсеса», была в тени группы пальм. Ричард издали увидел Альмерис. Она сидела на первой ступеньке и до такой степени была погружена в свои мысли, что ничего не видела и не слышала.

По обыкновению, на ней было надето простое платье из белой кисеи. Обнаженными руками она обхватила свои колени. Узенькая желтая лента сдерживала ее густые, полураспущенные черные волосы. При лунном свете лента производила впечатление золотого обруча и за нее был воткнут цветок лотоса. Когда Альмерис сидела в такой позе в тени пальм, под самым Нилом, ее можно было принять за воскресшую египтянку времен фараонов.

Ричард остановился очарованный. Какое-то смутное воспоминание зашевелилось в его душе, и в голове его пронеслось что-то, похожее на мимолетное видение - на таинственное веяние далекого. Ему казалось, что он уже видел подобный пейзаж, только вместо грустных развалин, там, на горизонте, высились колоссальные силуэты храмов и обелисков.

Все это как молния пронеслось перед ним и исчезло. Альмерис, видимо, побледнела и похудела; но выражение мечтательности и кротости необыкновенно шло к ее нежным и гармоничным чертам.

Прилив любви и жалости наполнил сердце Леербаха. В эту минуту он ясно чувствовал, что Альмерис для него дороже всего, и что Tea, несмотря на свою красоту, на свой развитой ум и свое знатное происхождение, никогда не займет в его сердце такого же места, как этот нежный, наивный ребенок.

Он быстро подошел к молодой девушке и сказал:

- Добрый вечер, Альмерис! О чем это вы мечтаете здесь?

Альмерис вздрогнула и, быстро обернувшись, пробормотала:

- Рамери!

Затем, почти тотчас, словно спохватившись, прибавила, протягивая ему свою маленькую ручку:

- Добрый вечер, господин Леербах! Можно вас поздравить?

Ричард весело рассмеялся и, удерживая маленькую ручку, дрожавшую в его руке, сел рядом с ней и весело спросил:

- Поздравить? С чем? Вот что называется самой выдать свое любопытство…

Ричард умолк, так как охваченная стыдом Альмерис вырвала у него свою руку и пыталась бежать.

- Останьтесь, ревнивица, и успокойтесь! - сказал он, насильно усаживая Альмерис. - Меня не с чем поздравлять. Я возвращаюсь свободным и никогда не женюсь на другой, так как люблю только одну вас, Альмерис. Хотите вы стать моей подругой жизни? Простите вы мне мое преступное ослепление, причинившее вам так много огорчений?

С минуту Альмерис сидела молча. На лице ее вспыхнуло выражение невыразимого блаженства.

- Мне и не снилось ничего подобного! Это я любила вас! О! Как благодарить мне Господа за то громадное счастье, которое он даровал мне перед смертью?

- Что вы говорите о смерти, Альмерис! - сказал Леербах, на которого эти слова произвели тягостное впечатление. - Вы будете жить для меня! Я вылечу вас, и мы долго и счастливо будем жить в моем старом замке в Германии - если только вы захотите ехать со мной, так как вы, злюка, до сих пор еще не ответили: желаете ли вы стать моей женой?

- Разве можно спрашивать: хочу ли я счастья? Если я останусь жива, я буду принадлежать вам на всю жизнь, - ответила Альмерис с радостной улыбкой. - А я хочу жить! Жизнь с вами была бы так прекрасна! Но, - она покачала головой, и грустная улыбка скользнула по ее губам, - я знаю, что я осуждена! Судьба за Эриксо. Она, - эта женщина с портрета, - победит, будет жить и будет счастлива с тобой. Я же - я буду спать под песком древнего Египта!

Сердце Ричарда сжалось от страха и тоски. Он обнял девушку, прижал ее к своей груди и пробормотал:

- Зачем, в этот счастливый час, когда мы соединились, ты говоришь про такие грустные вещи? Ты, кажется, прямо маленький Отелло! Но успокойся и отгони мрачные мысли. Женщину на портрете зовут Tea, а вовсе не Эриксо. Она ничего не победит, так как я люблю одну только тебя и только на тебе женюсь.

Ричард рассказал в кратких словах про свои отношения с Tea, которые теперь само собой навсегда разрываются. Затем, чтобы отвлечь ее мысли на другой предмет, он прибавил:

- Теперь, когда тебе все известно, скажи мне, почему ты называешь меня Рамери и почему, не могу понять, ты отождествляешь какую-то Эриксо с графиней Кронбург?

Альмерис таинственно улыбнулась.

- Я даю тебе имя, которое ты уже некогда носил, так как мы не в первый раз живем вместе и любим друг друга; но уже и тогда роковая судьба устранила меня с дороги к счастью. Я узнала тебя и теперь, как и тогда, когда была римлянкой Валерией. Ты тоже узнавал меня сердцем, если не глазами. И всякий раз, когда мы встречались, ты любил меня! Белокурая Эриксо - красивей меня, но она никогда не обладала всем твоим сердцем.

- Но если ты помнишь, что меня звали Рамери, ты должна так же знать, кем мы были в той прошлой жизни? -шутя и недоверчиво спросил доктор.