Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами Том I. До и После

Сначала он предложил Англии «прекратить эту никому не нужную войну», объявленную Павлом, и в результате между обеими державами был быстро подписан мирный договор (но без всяких обязательств – попытался продолжить бабушкину политику «свободных рук»). А потом последовали мирные договоры с Испанией и Францией. В результате стало возможно (в марте 1802 г.) и подписание Амьенского мира между Францией и Англией, который должен был положить конец войнам и означал распад Второй антифранцузской коалиции.

Все уже клонилось к его заключению и воцарению спокойствия и благоденствия в Европе, в чем Александр видел свою прямую заслугу. Пришел, увидел и все порешал. Он даже с проектом некой европейской Лиги наций носился, чтобы все видели и восторгались: наконец-то появился прогрессивный реформатор! Он хотел, чтобы его называли Северным Сфинксом, блестящим метеором с Севера. Но, к его сожалению, в Европе примерно в одно время с ним появился другой «решала», ни о каких своих планах не распространявшийся, а просто их реализующий. И Н.И. Греч в итоге сравнил с метеором не его, а этого феномена, «с необычайной силой сжавшем в себе все бурные стихии кровавой революции французской» и ворвавшимся в политику.

Разумеется, это был Наполеон Бонапарт, который «изумил величием своего гения весь тогдашний мир; успокоил Францию, победил и усмирил несметных врагов ее, пролил реки обилия и богатства на свое отечество, озарил его блистательною славою, но недолго пользовался бескорыстным удивлением современников»¹¹.

И ведь действительно, очень недолго: восторг и изумление довольно быстро прошли, особенно на фоне затеянной Наполеоном перекройки политической карты Европы и возвышения не только себя, но и членов своего многочисленного семейства. Ну а последней каплей в очернении его фигуры явилось убийство, похоже, действительно ни в чем не повинного герцога Энгиенского. Старая европейская аристократия реально испугалась – герцог был одним из них, кто будет следующий? И можно ли предвидеть, чего еще можно ожидать от этого корсиканского чудовища?

Что же касается Александра, то он возненавидел Наполеона, которого называл «исчадием ада» и «злым гением» революции совсем не за его «злодейства». Ему не давала покоя другая сторона этого явления: как мог этот безродный узурпатор посметь претендовать на роль его конкурента? Повторюсь, это про него он говорил: «Наполеон или я, я или он, но вместе мы не можем царствовать». Или вот еще его слова: «Рано или поздно один из нас должен уйти».

Когда в 1802 г. Наполеон объявил себя пожизненным консулом, Александр написал своему бывшему воспитателю и другу Лагарпу в ответном письме: «Я совершенно переменил мнение об этом человеке. Начиная с момента установления его пожизненного консульства, пелена спала: с этих пор дела идут все хуже и хуже. Он начал с того, что сам лишил себя наибольшей славы, которая может выпасть на долю человеку. Единственно, что ему оставалось, доказать, что действовал он без всякой личной выгоды, только ради счастья и славы своей родины, и оставаться верным Конституции, согласно которой он сам поклялся передать через десять лет свою власть. Вместо этого он предпочел по-обезьяньи скопировать у себя обычаи королевских дворов, и сейчас это один из самых великих тиранов, которых когда-либо производила история».

Много красивых слов – ну прямо борец за конституционные права и демократию во Франции. И, как я уже отмечал выше, Александра не столько волновали и задевали державные претензии корсиканца, сколько сильнейшим образом раздражало появление такого мощного конкурента. Именно поэтому им и была отведена Наполеону роль антигероя и антагониста.

Исходя из таких представлений, Александр изменил и политику России по отношению к Франции (до этого достаточно доброжелательную. Даже к просьбе Наполеона прислушались, сменив неугодного ему посла, англофила и грубияна, графа И.И. Моркова на потомственного дипломата П.Я. Убри).

Он не просто примкнул к следующей антифранцузской коалиции, а был одним из самых ярых ее организаторов. В августе 1804 г. (через пять месяцев после расстрела герцога Энгиенского) Министерству иностранных дел Франции вручили российскую ноту о разрыве дипломатических отношений. Убри поручение исполнил и покинул Париж в сентябре 1804 г. Одновременно из Санкт-Петербурга был выслан и французский представитель генерал Жозеф д’Эдувилль. В ответ на эти демарши Талейран (наверняка не без ведома Наполеона) и сочинил ту самую ноту протеста, которую мы уже упоминали, ну просто в душу плюнул нашему Императору.