Два шага назад (СИ)

С нами, «добровольцами», никто не разговаривал, а мы и не настаивали. Попрыгали в грузовик, захлопнули борт, сумрачно ощущая, как двигатель колымаги набирает обороты.

И всё. Следы пребывания человека в этом мире стёрты.

***

В расположение вернулся в полном молчании, ни с кем не общаясь. Взвинченный, раздражённый от неожиданной выходки товарища и наставника. Зачем он Хлюпу убил? При всех?

— На кой?! — выпалил я, едва закрылась дверь в наше обиталище.

— Ты о чём? — Псих отозвался безмятежно, с непониманием.

Захотелось его прибить. Тут же. Не за поступок. За спокойствие.

— О том, что ты человека завалил!

— Я помню.

Нет, он точно напрашивается, чтобы его если и не прибили, то хотя бы стукнули. Или терпение моё проверяет?.. Схватил чайник, прямо из носика напился невкусной, застоявшейся за время нашего отсутствия воды.

— Псих! Ответь! Хлюпа, конечно, мразь редкостная, но при всех, прямо посреди чужой части!..

— Так надо. Он плохой. Я тебе помогал. Ведь я же обещал что-то придумать. Теперь ты можешь сообщить в СБН, что это сделал я.

Из меня будто бы стержень вытащили. Ноги безвольно подкосились, тело обмякло, чайник с пластиковым грохотом упал на пол. Выручила койка, весьма удачно оказавшаяся рядом. Без стеснения выматерившись, я уселся на край, а ладони сами обхватили голову, словно она могла взорваться от столь наивных ответов.

У него с головой вообще плохо стало? Грохнуть ради того, чтобы я красиво тому самому Майклу доложился? В тюрьму захотел пойти?

— Ты совсем?.. — закончить не получилось. Подходящего эпитета не нашлось.

— Нет. Я в порядке, — участливо отозвался наставник. — Правда. Это ты немного не понимаешь.

— Чего? Того, что ты из-за меня подставляешься под статью о преступлении первой степени?!

Бросив рюкзак на стул у своей койки, Псих присел рядом и поднял руки, как бы желая меня обнять, но, не решившись, опустил. Пожевал губами, скорчил скорбно-участливую физиономию. Наверное, он ждал от меня каких-то поступков или слов, но не дождался. Всё, на что меня хватило — уставиться на носки собственных ботинок. На него я смотреть не мог.

— Поясняю, — сослуживец говорил бесцветно, словно произносил этот набор букв тысячи раз и бесконечно от него устал. — Тебе необходима информация для Службы Безопасности. Я тебе её предоставил. Сдержал обещание помочь. Друзья всегда должны помогать друг другу. Ты про это забыл?

— Но не так!

— И так тоже. Вижу, вся картина тебе не видна. Убедил… Перейдём к первопричинам, — голос его стал жёстким, шершавым, почти материально способным причинить боль. — Ты рассказал мне о наркотиках в душевой. Рассказал об этом засранце. Рассказал о том, что он ухитрился впутать кого-то ещё в своё дерьмо. Такие люди всегда себе на уме, у них нет ничего святого и понятий честности.

— На улице в каждого первого пальцем ткни — для кого-то он обязательно окажется уродом и сволочью. Включая нас.

— Мне неинтересны сравнения, — Псих отодвинулся, после встал и подошёл к окну. — Это всё наносное. Придумали болтуны, чтобы было о чём языки чесать. Не уподобляйся им. Станешь скучным… Я про того волонтёра, бывшего бойца. Его смерть решает сразу множество проблем. Для тебя — повод выиграть месяц-другой. Для «Титана» — пропажа основного свидетеля в дурацких обвинениях. И тут опять всплывешь ты. Не нужно особо скрывать эту историю. К тебе в автобусе подсела женщина, молола чушь. Хлюпа, если я правильно называю кличку убитого, теперь не подтвердит и не опровергнет. Соответственно, из общей картины его можно выбросить. В сухом остатке видим лишь чудаковатую даму, делающую молоденьким бойцам престранные предложения. О таком редко кто докладывает. Насмешек боятся.

— Но там же были пакеты! — решительность Психа меня пугала, как и его умозаключения. Смешать столько всего в кучу — надо суметь.

— Кроме нас об этом никто не знает. Пока… Неужели ты считаешь, что история с таблетками никогда не всплывёт? — он сделал шаг ко мне и постучал пальцем по моему затылку. — Смотри на меня! Мне нужны твои глаза…

Стук отозвался головной болью.

— Будущего не вижу, — оторвать взгляд от ботинок оказалось нелегко, но я справился.

— Никто не видит. Пользуйся логикой. Этот Хлюпа при малейшей угрозе сдал бы всех и подписал бы любой документ, обеляя себя. Как с гранатами. Не надо ему жить, потому что дурак. Был бы умнее — тёрся бы в другом месте. Подальше от передовой, в частности, и от войны в общем. Хочешь скажу, зачем он в волонтёры подался?

— Зарабатывать.

— Да. Ты умный, Маяк. Только медленно думаешь. Мне кажется, он собирался травкой заниматься. Её все любят. И командование сквозь пальцы смотрит, если в хлам не упарываться. Взамен можно брать деньги. У солдат они есть, а тратить их особо негде. Или женщин бы возил. Тоже хороший товар. В микроавтобусе — матрац, пропуска можно купить. Непритязательным сойдёт…

— Псих, к чему ты ведёшь? — я окончательно перестал понимать выверты его логики.