Два случая: Эллен Вест и Лола Фосс

Восхождение человеческого существования вверх не следует понимать в рамках контекста его бытия-в-мире^{5, 6} и соответствующей его ориентации в пространстве и времени. Скорее его следует понимать в контексте бытия-вне-мира в смысле обретенной обители и вечного присутствия любви, где не существует ни «вверх» ни «вниз», ни «близко» ни «далеко», ни «ранее» ни «позднее». Если же, вопреки этому, человеческое существование, как имеющее пределы бытие, все-таки «остается» и «перенесенным» в плоскости высоты и ширины, тогда оно может «зайти слишком далеко» именно там, где оно покидает обитель любви с присушим ей измерением вечности и целиком погружается в «пространство и время». Ибо только там, где отсутствуют communio [2] любви и соmmunicatio [3] дружбы и где простое взаимодействие и общение с «другими» и со своим собственным Я становятся исключительным направлением нашего существования, только там высота и глубина, близость и отдаленность, настоящее и будущее могут иметь такое важное значение, что человеческое существование может зайти слишком далеко, может достичь конечной цели и сейчасности, откуда нет хода ни вперед ни назад. В таком случае мы говорим о переходе в экстравагантность. Это может быть экстравагантная «идея», идеология (идеологии экстравагантны по самой своей сути), экстравагантный идеал или «чувство», экстравагантное желание или замысел, экстравагантное притязание, мнение или точка зрения, простая «прихоть» или экстравагантный поступок или проступок. Во всех этих случаях «экстравагантность» обусловлена тем фактом, что Dasein «застряло» в одном определенном эмприческом местоположении [Er-Fahrung], когда оно уже не может, используя выражение Гофмансталя⁷, «свернуть свой лагерь», когда оно уже не может вырваться оттуда. Лишенное communio и communicatio, Dasein уже не может расширять, изменять или пересматривать свой «эмпирический горизонт» и остается привязанным к своей «узости», то есть четко ограниченной позиции. В этом отношении Dasein оказывается «застревающим» или упорствующим, но еще не экстравагантным [4], ибо дополнительной предпосылкой экстравагантности выступает подъем Dasein на высоту большую, чем та, что соответствует широте его эмпирического и интеллектуального горизонта, то есть другими словами, непропорциональное соотношение высоты и широты.

Классическим примером этого из области психиатрии служит концепция Блейлера относительно определенного вида психического слабоумия как «диспропорции между стремлением и пониманием»; классическим примером из художественной литературы – строитель Сольнес Ибсена⁸, который «строит выше, чем может подняться» [5]. Однако эту диспропорцию между широтой и высотой ни в коем случае не следует понимать как отношение между конкретными «способностями» или характеристиками и менее всего как отношение между «интеллектом и потребностью в том, чтобы вызывать восхищение»; скорее мы должны искать антропологические предпосылки, делающие возможными такое непропорциональное соотношение. Мы не рассматриваем экстравагантность как нечто присущее отдельным группам (партиям, кликам, сектам и т. п.), которые явно воплощают односторонний набор «черт», «идентификационных характеристик». Поэтому в целом ее нельзя понимать как черту характера либо же некоего рода поддающееся определению психологическое, психопатологическое, социальное явление или «симптом». Скорее к ней следует подходить в ключе аналитики Dasein⁹ – то есть как к чему-то, требующему понимания в рамках общей структуры человеческого существования – короче говоря, как к антропологической, онтологической возможности. Только принимая такой подход, мы можем прийти к подлинному пониманию всей многообразной «симптоматики» экстравагантности. Только тогда мы сможем, к примеру, увидеть, каким образом и до какой степени можно проводить антропологическое различие между так называемыми (отнюдь не правильно) «экстравагантными идеями» маньяка¹⁰, «экстравагантными» («ненормальными», «странными») жестами, языком или действиями шизофреника¹¹, и фобиями невротика – хотя мы и психопатологи, и обыватели, называем всех их «экстравагантными». По моему мнению, даже шизофреническое помешательство можно понять¹², только если с самого начала признать его экзистенциальной формой экстравагантности. То же самое верно и по отношению к «массовым явлениям» экстравагантности.