Два спутника планеты Ксюша

– Ты что, совсем? Не рада, что ли? – допытывалась Алиска. Я слышал ее шепот так отчетливо, как будто она мне на ухо это все говорила. Что почти так и есть, потому что мы с Алиской, получается, совсем рядом друг от друга, разделены только проходом. Они с Ксюхой за третьей партой сидят, и мы с Никитой тоже.

– Рада, рада, – тихо сказала Ксюха, думая о чем-то своем. Но если бы были слышны человеческие мысли, я бы гарантировал, что она подумала: «Отстань от меня, не до тебя сейчас». Ну, может, конечно, тут не стопроцентная вероятность, но девяносто семь процентов точно есть. Вот интересно, научатся ли в будущем люди мысли читать? Тогда никто не сможет схитрить или соврать, все будет на лбу написано, как моя бабушка говорит. Что же с Ксюхой? Что не так? А может, подойти, спросить? Сделать уже шаг. Или подождать… Рано пока…

В этот момент Алиска, будто почувствовав мой взгляд, повернула голову ко мне и прошипела.

– Что, Перельман[3], тоже во Францию хочешь?

– Тебе-то что? – огрызнулся я. Бесит она своими шуточками и кликухами. Была бы мальчишкой, я бы ей накостылял. Но девочек нельзя и пальцем тронуть.

«Учись отвечать достойно, словами, – мне еще в детстве папа сказал, когда в третьем классе меня Севка Мамин очкариком обозвал, а я на него с кулаками накинулся. – Учись контролировать себя, а иначе чем ты отличаешься от обезьяны?»

Папа и сейчас дает хорошие советы. Жаль только, он не живет теперь с нами…

Я вспомнил, что должен сдержаться. И вдруг брякнул неожиданно:

– Извини, Алиса.

Она как будто поперхнулась. Округлила глаза. На картинке из будущего я отчетливо прочитал у нее на лбу горящую огненными буквами надпись: «Илюха совсем сбрендил. Точно сумасшедший. Все математики такие».

Она, может, впервые в жизни не нашлась, что ответить. Хмыкнула, сверкнула голубыми глазами и отвернулась к Ксюхе.

Глава 3 Пока молчу

Ксюха молча смотрела в окно. А класс гудел. Одноклассники перешептывались и поглядывали на худенькую спину. Почему-то их шепот мне показался похожим на шипение. Особенно возмущалась Попова, наша отличница. Понятное дело, тоже хотела во Францию. Хотя ее папа может и без всякого конкурса ее туда в любой момент отправить, хошь на год, хошь навечно.

– Мадам Вейле? – Попова подняла руку, и француженка вздохнула. Наверное, предчувствовала вопрос.

– Oui, Carine?[4]

– По каким критериям отбирались победители? – Попова подтянула рукава темно-синего пиджака с фирменной эмблемой школы, точно готовилась вступить в рукопашный бой с учительницей. Уперлась пальцами с ярко-алым маникюром в край парты и откинулась на стуле. Чем-то ее поза напомнила мне сфинкса, но, в отличие от него, у Карины было не спокойное выражение лица, а надменное. Она привыкла во всем быть первой. – По результатам городской олимпиады прошлого года?

Это был удар под дых. Потому что ту олимпиаду выиграла как раз Попова. Она уже в своих мечтах, наверное, с Эйфелевой башни нам всем привет передавала. А тут такое… Кек.

– Не только. По сумме факторов, – уклончиво ответила француженка. Она сложила руки на груди и сделала шаг назад. Было непонятно, отступает ли она или набирает силы для борьбы с Поповой. Она у нас небольшого роста, с мелкими пепельными кудряшками и с чувством юмора, но иногда как скажет что-то таким металлическим голосом… Спорить с ней осмеливался не каждый. Она открыла было рот, видимо, хотела объяснить, но потом вспомнила что-то и не терпящим возражений тоном добавила:

– Решение принималось коллегиально и в случае с Ксенией было почти единогласным.

Попова вернула стул на место и снова завела:

– А кто голосовал…

Но мадам Вейле пресекла дальнейшую дискуссию:

– Не расстраивайтесь, Карина, у вас будет еще шанс! А теперь – au travail[5]!

Попова скривилась и уткнулась в тетрадь. Не удивлюсь, если она дома куклу вуду сделает с Ксюхиным лицом и будет в нее иголками тыкать. Она может. Почему-то у всех представления, что отличницы всегда тихони не от мира сего, вечно сидят дома и зубрят, зубрят целыми днями. Наша Попова не такая. У нее отец какой-то там замминистра, что ли. Но даже дело не в этом. У нее характер такой. Она всегда хочет быть лучше всех и получать, что пожелает.

Она себе в четвертом классе дреды сделала, хотя у нас в школе они категорически запрещены. У нас же спецгимназия, мы должны быть чуть ли не эталоном во всем – и в поведении, и в учебе, и во внешности. Но с Поповой как с гуся вода. Наверное, папа ее откупил. Когда он в школу приезжал, несколько улиц вокруг оцепляли. А в этом году она себе волосы в фиолетовый цвет покрасила, а одна прядь – бордовая. В раздевалке после физры парни ее часто обсуждают. Что у нее и фигура уже, как у Марго Робби[6]. И грудь. В общем, считают ее первой красавицей. Попова тоже так считает и конкуренток, как мне кажется, готова со свету сжить. Но я Ксюхе ментальную защиту поставлю. Эйнштейн говорил, что все есть энергия. Так что не тронут Ксюху злые мысли. Позитивные вибрации сильнее негативных.

Я оглядел класс. Может, еще кто-то Ксюхе зла желает? Надо почувствовать.