Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле

— С начала войны. Первый выход 23 июня сделали. Может, вы слышали про уничтоженный штаб корпуса фрицев и захваченные планы наступления? В той группе и я был. Только вот получили их наши поздно. До сих пор злость берет, как вспомню.

— Понимаю, — отвечаю, а сам поглядываю на водителя. Тоже ведь из той же конторы. А еще в штабе ждет специально приставленный новый адъютант-стенографист, и вечером придется подробно надиктовывать ему снова все, рассказанное до этого вкратце. Вот еще одна заморочка. И с частью экипажа на «Рыжем» тоже расстаться пришлось. Теперь вместо Кузьмы у меня новый механик-водитель, лейтенант, правда, подозреваю, что звание у него гэбэшное. А сержанта Пушкина сменил сержант Плоткин. Такой накачанный детина, пожалуй, и Антон по сравнению с ним бледновато выглядит. Бл… сам проверить и погонять их не успеваю, пришлось Люшкина попросить лучшего командира танка выделить. Кого уж он там выделил? А, вспомнил, старшего лейтенанта Коваленко. Ниче так, грамотный и умелый. Все равно вечером приеду, сам проверю.

Да, вот такая вот работа у командира — сделать в короткий срок из того, что есть, что-нибудь чудесное. Ага, подобрать людей, расставить на нужные места, проверить, как они справляются, найти решение на бой, довести, проверить как все поняли, потренировать по возможности в реальном исполнении маневров, и все это при жутком дефиците времени. Да, обычная армейская ситуация — «На выполнение этой работы у вас есть неделя, которая вчера закончилась».

Тэк-с, вот и батальон майора Столярова. Посмотрим, посмотрим.

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Здравствуйте, Александр Михайлович. Ну, показывайте, как тут у вас дела.

— Предлагаю вначале пообедать, товарищ полковник.

— Пообедать? А впрочем, можно. Нам еще к Политову ехать. Пойдемте пообедаем.

Пообедали неплохо, а вот дальше… Немецкий разведчик, бляха муха. И как он проскочил через истребительный заслон? Ох, сейчас со штабом армии свяжут, я тамошнему представителю от летунов выскажу все, что я об этих крылатых залетчиках думаю. Третий случай, блин, за два дня. А как обещали, как клялись… Муха, мол, не пролетит. Уууу, дармоеды.

— Товарищ полковник, разведчик поврежден огнем зенитной батареи и сел неподалеку от поселка… Экипаж взят в плен отделением сержанта Туресибекова!

Ну, слава богу. Хоть так все решилось. Ага, вот и связь…

— Семнадцатый? Это «Береза». Семнадцатый… твою мать, до каких пор «снег» падать будет? Ты сводку погоды изучил? Третья ошибка за два дня. А «снег», между прочим, мне на голову падает, …т, холодно, … …ь! Понял? …ь!

Смешно, но почему-то самые различаемые по телефону слова — на «русском командном языке»…

18 ноября 1942 г. Юго-Западный фронт

Ночь на 18 ноября выдалась морозной, спиртовой термометр, чудом уцелевший во время вчерашнего обстрела, показывал пятнадцать градусов ниже нуля. Легкий снегопад, шедший с вечера, закончился, и на землю опустился густой туман, затруднявший на фоне снега ориентировку на местности. Но все было уже решено, и отменить начало наступления уже ничто не могло. Ровно в семь часов утреннюю тишину разнес на клочья страшнейший, невиданный ранее грохот артиллерийской канонады, в туманной мгле сверкнули огненные трассы летящих в сторону противника реактивных снарядов «катюш». Грохот разрывов и гул выстрелов слились в один могучий гул, повисший над заснеженными придонскими степями.

Под прикрытием артподготовки все бригады Второй механизированной армии начали выдвигаться вперед, к переднему краю. В первом эшелоне шли первая гвардейская тяжелая танковая и тридцать девятая мотострелковая бригады, усиленные самоходками, которые должны были при необходимости усилить удар пехоты Десятой армии, прорывающей оборону противника. От этих бригад на участке планировавшегося ввода в прорыв, на командных пунктах сорок седьмой и семнадцатой стрелковых дивизий, усиленных отдельным танковым полком, находились заместители комбригов, следившие за ходом прорыва и изменениями в обороне противника.

Выбранный для прорыва участок фронта обороняли румынские дивизии. Наше командование надеялось поэтому на быстрое преодоление обороны противника. Но румыны, чувствовавшие себя чужими как для противника, так и для своего старшего союзника, защищались отчаянно и, опираясь на сильно укрепленные пункты, сдерживали наступление пехоты. Преодолев первую позицию и подойдя ко второй, стрелки залегли, не в силах подняться под сильным пулеметно-артиллерийским огнем румын.