Два убийства на вилле «Нескучная жизнь»

— Они хотят кого-то замочить?

— Они хотят поменять подлинники на подделки. И подлинники продать за границу.

— Дело рискованное.

— Им нужны деньги.

— Мне тоже.

— Им нужно много денег. Вы здесь человек новый, многого еще не знаете. Не знаете, что брат министерши арестован и ждет суда за попытку продать фальшивые денежные купюры.

— И ей нужны деньги, чтобы подкупить следователей.

— Нет. Он сидит за границей. Там следователей не купишь. Им нужны деньги на адвоката.

— Вы кажетесь очень осведомленной.

— У меня есть друг…

— Он водопроводчик? Слесарь?

Вильма обиделась:

— Он работает в Министерстве внутренних дел. Он патриот и не хочет, чтобы подлинники были проданы за рубеж.

— С такой поддержкой вы как за каменной стеной.

— Если бы!

— Вы мне кажетесь взволнованной, мой маленький Робин Гуд. Я не ошибся? Что-то случилось?

— Пока нет. Но может случиться. Приехал человек, который должен дать заключение, что подлинники — это копии, а копии — подлинники. И с минуты на минуту он должен прийти к министру. Я хочу его опередить.

— Могу вам помочь?

— Нет. Хотя… Если вдруг меня выгонят, а вы останетесь, вы бы нам помогли… Его легко узнать. У него очень странная фамилия. Цвет какой-то. То ли Синий, то ли Зеленый…

— Я не дальтоник. И легко запомнить. Синяя птица или Рина Зеленая. Кстати. Пока вы развиваете бурную деятельность, вдова уже могла продать свои копии.

— Нет, не могла. У нее домработница — наш человек.

— Та самая Лимона?

— Да. Я ей звонила, она сказала, что картины на месте.

— Когда звонила?

— Недели две назад.

— Целых две недели!

Вильма взяла трубку со стола Дины и начала набирать номер:

— Никто не подходит. Что-то не так.

— Вы звоните Лимоне? — поинтересовался я.

— Лимоне.

— А ваш друг-водопроводчик?

— Ладно, я ему позвоню.

Она набрала какой-то номер:

— Кубик, это ты? Что?

По ее голосу я понял, что произошло нечто экстраординарное.

В это время появилась Дина. Вильма быстро положила телефон и хотела что-то сказать, но Дина ее остановила:

— Хорошо, что ты здесь. Посиди у телефона. Я буду через час.

Я хотел спросить Вильму, что ее так испугало, но посмотрев на Дину, решил, что своих неприятностей мне достаточно.

Дина повернулась ко мне и властным тоном распорядилась:

— Поехали!

8. Прекрасная тетушка

Мы вышли из здания министерства через главный вход. Швейцар услужливо поприветствовал Дину, та кивнула ему в ответ. Подошли к голубой «Волге». За рулем сидел шофер, очень похожий на нашего актера Плутенко. Тот играл у нас благородных отцов и секретарей обкома, беспробудный пьяница.

— Садитесь.

Меня усадили на заднее сиденье.

— Мы едем в баню?

— Научитесь не задавать вопросов, когда я с вами разговариваю. И не вздумайте бежать. Не забывайте, что у вас нет документов. От меня ни на шаг.

— Понял. От вас ни на шаг. Даже в бане. Будем мыться из одной шайки?

— Меня этим трудно испугать.

Я ей поверил. Ехали мы недолго. Остановились перед двухэтажным зданием с вывеской «Ночная фея».

Ночная фея. Если это ночной клуб или что-нибудь для интимных встреч и Дина ведет меня туда, то самое время вспомнить Островского: «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» В прошлом году мы ставили «На всякого мудреца», Глумова играл я, а Мамаеву — наша заслуженная актриса Вера Пантелеевна Елизарова. Когда-то Вера Пантелеевна год играла во МХАТе и теперь требовала от меня, чтобы все было по Станиславскому. «Скажите это «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» так, чтобы мне сразу захотелось раздеться». После второй репетиции она сказала: «У вас получается».

Дина вышла из машины.

— Не отставайте.

Мы вошли в просторный холл. По специфическому влажному ароматизированному воздуху я понял, что это элитное спа. В таких я бывал. Вальяжно сидевшие в креслах матроны убедили меня в том, что я не ошибся.

К нам подскочил субъект в хорошем костюме с бородкой. У него был вид холуя из водевиля.

— Позовите Морковко! — распорядилась Дина.

Появился тип в спортивном костюме и со спортивной мускулатурой.

— Вот этот, — Дина указала на меня.

— Все сделаю, — отрапортовал тот.

И повернулся ко мне:

— Идемте.

Мы прошли через коридор и попали в зал с кафельным полом и большой люстрой, на стенах висели картины полуобнаженных дам времен Мопассана, вдоль стен стояли шкафчики. Я понял, что это раздевалка, предбанник. Морковко показал мне кресло около открытого шкафчика.

— Раздевайтесь.

Я разделся.

— Плавок у вас нет?

— Нет, — признался я.

Он подошел к большому шкафу в углу комнаты и вытащил плавики агрессивного малинового цвета:

— Берите.

Мне почему-то захотелось высказать свои эмоции пословицей в стиле Треугольникова:

— В каждой избушке свои игрушки.

Получилось кстати. На Морковку пословица не произвела никакого впечатления.

— Я вернусь через час. Развлекайтесь.

И я отправился в поход за развлечениями. За большой дверью со скульптурным барельефом очередной полуобнаженной дамы оказалась душевая. За ней был маленький зал с джакузи, дальше сауна. Там на полке сидел субъект удивительно хилого телосложения. Я его приветствовал:

— Во всяком подворье свое поверье.