Два уха и хвост

Чтобы пробраться в это место, перегруженное описанным ужасом, следовало пересечь дворик перед парадным крыльцом, выходившим на бульвар Гувьон-Сен-Сир; но данная дверь была забаррикадирована изнутри Гималаями вещей совсем уж убогих, и потому, видимо, сосланных подальше от случайного взгляда снаружи сквозь серую витрину с разводами. Так что для входа пользовались служебным подъездом с раздвижными воротами для приема объемистой мебели. Сразу же направо была проложена дорожка сквозь этот бедлам, ведущая в комнату, исполнявшую роль кабинета. Вопреки ожиданиям, она была светлой, чистой, со стильной обстановкой, включая софу, покрытую оранжевым шелком, с расположившимся на ней целым выводком подушечек ультрамаринового цвета.

Хозяин здешних мест, Ахилл Пармантье^[24], пятидесятилетний мужчина, несколько плешеватый и брюховатый, вел обсуждение с двумя не очень симпатичными парнями. Один имел бельмо на глазу, не красившее ни его самого, ни его характер, другой смотрел на всех и каждого с таким видом, словно обдумывал, сколько это ему принесет, если его завалить.

— Вас обули, как последних лохов, — объявил собравшимся Пармантье.

Собеседники опустили головы, признавая правду.

Антиквар продолжил:

— Малыш Брюхатый был застрелен без предупреждения, и они забрали с собой Задига.

— Кто это, «они»? — спросил Белый глаз, но ртом.

— На первый взгляд, люди из лаборатории.

— Люди из лабораторий не располагают разъездными бригадами убийц, — заметил другой персонаж, имевший в качестве фамилии Жюльен. — Мне кажется, они подключили фликов.

— Я мало представляю себе фликов, стреляющих без предупреждения при всем народе; это было бы больше, чем превышение полномочий…

— Ну, если вы верите, что они этого боятся. Послушайте, а Месрин, разве они посылали ему заказное письмо с уведомлением, что собираются его уложить?

— И тем не менее, — вздохнул Пармантье, — я тут чую кое-что другое, более сложное. Как бы то ни было, но чертов чемоданчик должен представлять огромный интерес для некоторых людей. И это еще не все: я ожидаю скорого визита. Задиг не трус, но все же сомневаюсь, что он скорее позволит вырвать себе яйца, чем продаст меня.

— Мы вас прикроем, патрон, — заявил Пусто-один, поглаживая припухлость своего костюма в районе подмышки.

— Спасибо. Но без лишнего шума. Даже если у нас возникнет какое недопонимание, не вмешивайтесь, пока оно не перерастет в откровенный скандал. Я бы предпочел переговоры.

— Вы, что, собираетесь договариваться с типами, которые, еще и не объявившись, замочили ваших лучших парней? — проскрипел Жюльен.

Он достал из кармана коробочку леденцов Вальда, взял один и засунул себе в пасть с благоговением, словно речь шла об облатке. Пармантье смотрел на него в ожидании, когда он взлетит, как в рекламе, но человек, похожий на стервятника, даже не оторвал зада от стула.

Ахилл Пармантье был человеком решительным; он не ведал страха вопреки своему облику пузанчика, источающего обывательское благополучие.

— Результат не заставил себя ждать, — пробормотал он, глядя в застекленный проем, выходящий во двор.

Пеоны последовали его примеру и увидели у ворот двоих мужчин, вероятно, иностранцев. Один был рыж, массивен и имел вид бывшего боксера, более богатого на полученные удары, чем на нанесенные; второй смахивал на цыгана. По всей очевидности, этот тандем появился здесь не за тем, чтобы подкупить мебели, и даже не за тем, чтобы ее продать.

— Ну, а теперь надо держаться наготове, — объявил Пармантье, — предчувствую, что эти господа прибыли с дурными намерениями.

Пусто-один снова положил руку на выпуклость пиджака.

— Мне не нужно много времени, чтобы его выхватить, — заверил он с ужимками из вестерна.

Борис в сопровождении Стевена, пробрался по тропе, проложенной сквозь джунгли запустения, к застекленной двери кабинета, в которую и постучал.

— Входите! — отозвался Ахилл Пармантье.

Вместо того чтобы послушаться, Борис отодвинулся в сторону, освобождая место Стевена. Последний уже держал в руках автомат и без тени раздумья выпустил очередь через стекло в направлении Жюльена и Пусто-один. Те повалились на пол с жалобным воем. Они не успели достать свое оружие, настолько действие оказалось молниеносным.

Борис толкнул дверь.

— Вы действительно пригласили нас войти? — переспросил он с учтивостью.

Ахилл Пармантье почувствовал, как мужество скатывается в самые глубины его существа и там тяжелым грузом давит на сфинктеры. Его испугала перспектива испачкать штаны, и он совершил над собой неимоверное усилие.

Посетители выпутали два стула из ног своих жертв, перенесли к столу, Борис даже поставил свой по другую сторону, иными словами, рядом с Ахиллом Пармантье.

Длилась жуткая тишина, прерываемая лишь последними хрипами умирающих. Борис и Стевена не выпускали хозяина кабинета из виду. Пармантье двигал головой, смотря на них поочередно. Он гадал, с какой стороны придет смерть. Ибо уже не сомневался в своей неминуемой кончине. Посетители были людьми крайней жестокости. Безжалостная манера, с которой они расправились с его телохранителями, говорила сама за себя.