Два уха и хвост

— Это чересчур прекрасно, чтобы быть правдой! — восклицаю я. — Вся банда в одной куче, похоже на сон! Ладно, свяжись с нашими парнями, скажи им, будем брать всех, пусть держатся наготове.

Берю начинает облизываться, как хороший охотничий пес, увидевший, что хозяин снимает ружье с крюка.

— Во что ты собираешься их засунуть? — беспокоится Избыточный.

— Ты о чем?

— Не повезет же каждый своего в одиночку. Они не овцы, нужны еще руки для присмотра.

— О’кей, распоряжусь, чтобы направили фургончик к кабаку.

Звоню директору Фараонии по поводу транспорта для работы.

Он в полуобморочном состоянии, уже посреди Рубикона.

— Сан-Антонио, дорогой друг, явите милость, придите на помощь, эти проклятые американцы, дерьма куски, насели на меня и угрожают всеми мыслимыми бедами! Они желают, чтобы им вернули чемоданчик любой ценой и немедленно.

— Всему свое время, не доставайте меня. Если будут сильно скандалить, посылайте их в обратный зад, скажите, что, в конце концов, им следовало всего лишь не позволять обворовывать себя, как мальчиков из церковного хора, у которых увела общий бумажник вокзальная шлюха!

— Но дело движется?

— Двумя ногами сразу, милейший!

— Вы рассчитываете добиться результата вскоре?

— Даже раньше, спите спокойно!

Я кладу трубку.

— В путь, Толстый. Твой инвентарь при тебе?

Ощупывая свои многоэтажные карманы, он проводит предстартовую проверку mezza-voce[16] и успокаивает меня длинным и сложным сотрясанием щек, имитирующим шум, производимый утками при обшаривании тины.

— Тогда по машинам!

— Эй! Не так быстро, господа! Не так быстро! — восклицает Ахилл, выходя из студии, куда наведывался к своей залежавшейся дульсинее для подавления повторного восстания в штанах. — Не так быстро господа: я тоже иду!

Замечательно. Если г-н Тревиль желает присоединиться к своим мушкетерам, нельзя, чтобы он от этого испытывал какие-то неудобства.

* * *

Издалека можно подумать, что Лефанже ловит форель на течении. Именно с таким видом он стоит, приклеившись плечом к стене, неотрывный взгляд через окно устремлен внутрь кабака. Я представляю его некоей терпеливой ивой, более или менее плакучей, наблюдающей за игрой тайменя в прозрачной воде.

Не моргнув глазом он смотрит на наше приближение.

Я оглядываю ближайшие окрестности и обнаруживаю Жана Люретта, жующего свой каучук за рулем малолитражки, которая старее его матери. Мне остается лишь дождаться фургончика, вытребованного в верхах. Сегодняшний день, поистине, более гармоничен, чем любая вещь из Моцарта: он тут же нарисовывается, ведомый бригадиром Пуалала, факт сам по себе исключительный, поскольку Пуалала приставлен лично к нашему директору.

Он приветствует меня длиннющим гудком, балбес! По пояс вылезши из окна. И в довершении всего, он в форме!

— Куда подавать? — орет на всю улицу этот выдающийся работник.

Я подпрыгиваю и бросаюсь к нему.

— Почему вы не пустили вперед мотоциклетный эскорт и не включили сирену с мигалкой?

Он стушевывается.

— Но господин комиссар, господин директор ничего не говорил об этом.

— Тогда снимите ваше кепи и китель, приткнитесь во втором ряду метрах в десяти отсюда и ждите, когда мы выйдем из ресторана в компании шикарного квартета, повязанного веревками (на бантик)!

— Слушсь, гспдин кмссар! — отвечает он тоном жалким, как пук диаретика[17].

Прошу прощения за проскользнувший «пук», но сегодня ветрено и его уже отнесло порывом.

— Ахилл, — говорю я Старику, — вы у нас воплощение класса, так что войдете первым и закажете у метрдотеля столик на четверых. Сделайте это погромче, словно туговаты на ухо, чтобы наши маленькие протеже ничего не заподозрили. Я появлюсь через несколько минут вместе с Берю и Жанно. Вы закричите: «А вот и они!», как хозяин, обрадованный гостям. Встанете и двинетесь нам навстречу. И тут мы все четверо бросимся к столу злоумышленников.

— Слушаюсь, господин комиссар, — отвечает мой бывший патрон, подчиняясь.

Он поправляет шляпу, вытягивает манжеты и скрывается в дверях ресторана.

Глава XVIII СХВАТКА

— А, вот и они!

Двулапая строка с отсеченным пальцем.

Но как она подана!

Сколько изысканной грации! Непроизвольной светскости! Чувствуется порода: непринужденность во всем и повсюду.

Ахилл поднимается. Его розетка пламенеет, как стоп-сигнал велосипеда. Если же я когда-нибудь решусь использовать эту миниатюрную дырку в попе сморщенного солнца, то исключительно с практической целью. Обмакнув загодя во флуоресцирующее вещество, прибегну к ее помощи при ночном возвращении домой. Но вообще-то мне больше нравится фонарик.

Зал, в который мы вошли, прямоугольной формы. Четыре потрошителя сейфов сидят у двери, напротив большого корыта с живыми растениями, облицованного красным деревом для пущей элегантности. Они развлекаются закусками. Столик, отведенный Старику, находится на другом конце, неподалеку от туалетных комнат.

Я жду, когда Ахилл присоединится к нам. И тут происходит дурацкое событие. Один из четверых (это должно быть Благочестивый Робер) встает из-за стола и отправляется позвонить: он сообщает это вполголоса своим приятелям.