Два условия счастливого брака

Мальчик вздрогнул, глотая слезы и размазывая их по щекам. Но песчинка попала ему в глаз, и он снова заплакал. Брэнт вытер ребенку глаз сухим уголком полотенца.

Подошедший мужчина явно был отцом Филиппа: такие же синие глаза и широкие скулы, хотя лицо нервное и обрюзгшее. Не обращая внимания на Брэнта, он закричал:

— Ты не девчонка, чтобы реветь по всякому поводу!

— Мне попал песок в глаз, — всхлипывал Филипп.

— Подумаешь, песок в глаз попал! Прекрати, или я сам тебя успокою.

Почти те же слова много лет назад говорились Брэнту, и он помнил, что они не успокоили его, а заставили кричать еще сильнее. Позже он научился никогда не плакать. Он схоронил свои чувства так глубоко, откуда их уже никто не мог вызволить.

— Вы не должны кричать на ребенка. В конце концов, ему только пять лет, — сказал Брэнт натянутым голосом.

Мужчина мрачно взглянул на Брэнта.

— Это не ваше дело! Сопляк слезливый! — продолжал он отчитывать сына. — Я думал, что из тебя получится настоящий мужчина, а не маменькин сынок! Но я сделаю из тебя человека, даже если для этого мне придется от всего отказаться!

Брэнт сжал кулаки.

— Вы не правы, так нельзя.

— Если мне нужен будет ваш совет, я вам об этом скажу!

— Нельзя научить ребенка мужеству, унижая его публично.

Отец мальчика все более напоминал Брэнту Дугласа Кертиса.

— Не суйте свой нос в чужие дела, — отрезал мужчина. — Отправляйся в свою комнату, Филипп, и сиди там, пока не научишься вести себя достойно.

Филипп обиженно сопел. Но, взяв свое игрушечное ведерко, он неожиданно сказал:

— Спасибо, мсье Брэнт, замок был очень хороший.

— Замок был прекрасный. — сказал Брэнт. — Мне было очень интересно строить его с тобой.

Брэнт смотрел вслед мальчику и его отцу. Он словно увидел себя и своего отца, вернувшись на тридцать пять лет назад! Каждый его нерв обнажился и болел. Воспоминания были невыносимы.

Растревоженный воспоминаниями, Брэнт чувствовал себя таким же ранимым, как пятилетний ребенок. Он направился в гостиницу. Ему хотелось побыть одному. И тут он увидел Роуэн. Она сидела в шезлонге, наблюдая за ним. Брэнт понял, что она все слышала.

— Шпионишь за мной? — проговорил он с явным раздражением, подходя к ней.

Она выдержала этот удар и, взяв его за руку, сказала:

— Не надо, Брэнт.

Он высвободил свою руку.

— Я иду к себе номер. Только не нужно идти за мной. Я хочу побыть один.

— Брэнт, я не знаю, что там случилось, но...

— Конечно, не знаешь! Что же ты тут делала?

— Я не шпионила за тобой! Мы вернулись раньше, я пошла к тебе в номер, но, не обнаружив тебя, подумала, что ты на пляже.

— И выбрав удобную позицию, стала подглядывать!

— Мы теперь вместе, разве ты не понимаешь? Ты узнал себя в этом малыше? Себя и своего отца?

Брэнт нахмурился. Его лицо стало жестким.

— Держи свои выводы при себе. Это касается только меня, Роуэн.

Она вспыхнула.

— Опять убегаешь?

— Не преувеличивай. Я всего лишь отправляюсь в свой номер. Не в Афганистан.

— Не притворяйся, ты прекрасно понимаешь, что в данном случае это одно и то же! Пожалуйста, позволь мне прийти к тебе. Я не буду ничего говорить, не стану тревожить тебя. Я только хочу быть рядом.

— Нет.

Брэнт хотел остаться один. Уединение требовалось ему сейчас как лекарство.

А Роуэн продолжала говорить. Сквозь туман боли, он слышал ее голос:

— Ты не должен говорить «нет».

— Я не желаю, чтобы за мной шпионили. У каждого должна быть своя частная жизнь. И тебе лучше это принять.

— Нет, если ты собираешься жениться на мне, — сказала Роуэн, выделяя каждое слово.

— Ты хочешь распоряжаться моим телом и душой?

— Не распоряжаться, а быть с тобой одним целым.

— Ты сейчас очень похожа на того психиатра, которого навязывали Габриэль.

Брэнт издевался над ней, понимая, что ведет себя безобразно. Роуэн грустно смотрела на него. Затем сказала упавшим голосом:

— Если ты перестанешь убегать от себя и осознаешь, что я нужна тебе, у нас все получится.

Что он мог ей ответить в таком состоянии?

— Только не приходи и не ищи меня. И ночью тоже.

— Я не приду, — ответила она с каменным выражением лица. — Можешь не волноваться на этот счет.

Брэнт захлопнул за собой дверь номера и направился в ванную. Его тошнило. Он почувствовал слабость в коленях, подставил голову под холодную воду, затем зашел в спальню и упал ничком на кровать.

Роуэн плавала вдоль берега, пока не почувствовала, что сердце стало биться спокойнее. Тогда она вышла из воды и вернулась в гостиницу. Там приняла душ, переоделась и села на кровати. Сегодня ночью она не будет с Брэнтом. Он снова не впустил ее в свою душу. Но осознание этого не рассердило ее. Она чувствовала себя побежденной, испуганной и очень одинокой.

За годы их брака Брэнт никогда не вспоминал об отце. Когда он еще ухаживал за ней, она иногда задавала ему совершенно невинные вопросы о его семье. Он рассказывал очень коротко о матери и ни слова не говорил об отце. Но в то время она была так влюблена в Брэнта, что не настаивала. Теперь Роуэн поняла, что Дуглас Кертис, убивая животных, что-то убил и в душе своего сына.