Два–в–одном

А тут нарвались на хозяина посоха, чтоб ему… Главное — откуда он взялся? Орги же говорил, что дело будет без шума и пыли!! А теперь… Еще и в Совет нажалуется, тогда вообще с живых не слезут…

— Чего делать, чего делать… — отозвался староста. — Вот господин проснется и пусть решает, чаво с ними делать. А то майся с ними…

Действительно, размышлял староста, убить — дык, дружки припрутся, еще мстить надумают. Отпустить тоже не получится — вернутся с подкреплением и что? И конец деревне. А вот отдать господину… пусть он с ними мороки огребет.

Деревенский голова честно не знал, как относиться к неожиданному воскрешению молодого господина. Любить его в деревне особо не любили, да и кто господ-то любит? Но подати вносили исправно, а тот в свою очередь от набегов оберегал. Хотя и был большим охотником до баб. Но и колдуном не слабым был тоже. Да еще и темным.

А тут вообще не знаешь, чего думать и чего бояться. Молодой-то господин не помер — это раз. С даном вон дружбу водит — это два. От налетчиков уберег и сына спас — это три. А четыре… видать, большую силу приобрел. Вона, светлый посох таскает, да лечить навострился. Так что по первости можно и потерпеть, а там боги решат, кому плюшки с маком, а кому и канава со злым раком…

— Господину отдадим, — повторил староста. — А пока давайте, жалобности готовьте, да оброк собирать надобно…

Голова сошел с высокого крыльца и, расталкивая людей, направился на задний двор, за телегой. А самые дюжие мужики тычками погнали связанных пленников в амбар, где им надлежало дожидаться пробуждения господина…

Янтарно-желтая луна тихо поднималась из-за горизонта, заливая землю теплым светом…

* * *

Когда я проснулась — на улице уже стояла ночь, и празднование продолжалось в полном объеме со всеми сопутствующими выкриками, шумами и покушениями на музыку. Как по мне, так от этих воплей собаки бы заливались истошным воем.

— Нормальная музыка, что тебе не нравится, — сонно пробормотал Рэй и зевнул. — И чего ты подхватилась?..

— Кушать хочу! И ты, между прочим, — тоже. Только ленишься крылья за порог перенести. — Подколола его я.

— Ой, кто бы говорил! А ты вообще на улице в обмороки падаешь!

Перебраниваясь и вспоминая все мелкие и не очень грешки, мы тихо и мирно выскользнули на улицу, направляясь к столам. Надеюсь, здешние еще не все съесть успели.

Наше появление не осталось незамеченным. Музыканты, игравшие на некотором подобии дудочек (боевых дудках, при звуках которых враг в ужасе бежит! — мысленно и патетично взвыла я), издали особо душераздирающий звук и заткнулись. Все головы разом обернулись к нам.

— Господин! — тот самый здоровяк, так же сидевший во главе стола (новобрачные сидели с другого торца), подхватился с места и кинулся к Рэю. — Присаживайтесь, угощайтесь…

— Хи-хи, кушайте, не обляпайтесь, — ехидно хихикнула я. Крылатик поперхнулся и стал меланхолично стирать с рукава подливку. Я тихо взвыла от смеха.

— Я тебе это припомню… — сквозь зубы процедил пернатый, и продолжил поздний ужин.

— Боялась я твоего хомячка! — пренебрежительно фыркнула в ответ и добавила: — Сури натравлю!

— Кстати, о дане, — темный быстро переключился на другую тему, чтобы не поперхнуться в очередной раз. — Где это его ветер носит?

— Да где-то около еды, — неопределенно протянула я. — Как только его не надо будет — он появится, ты не переживай!

— Утешила… — под нос фыркнул Рэй и вцепился зубами в ножку птицы.