Два вампира

Для законника, потерявшего истинное имя, это означало, что на исход договора может повлиять кто угодно. Если же разговор идет о демонах, то пиши пропало. Леонард обязательно воспользуется тем, что адвокат, обычно играющий против него, теперь в его власти. Демону стоит произнести одно слово — и Константин будет обязан выполнить его требования, а чего хотят падшие ангелы, всем известно. Никто не пойдет к юристу, который заведомо составит договор так, чтобы душа клиента попала в ад. Навыки, которые Константин отрабатывал десятилетиями, станут бесполезны.

— Я что-нибудь придумаю, — наконец произнес он.

Даже ему самому было очевидно, насколько жалкой звучит эта отговорка.

Марко махнул рукой и плюхнулся обратно в кресло, покачиваясь в нем и печально глядя в потолок.

— Чем она тебя так зацепила, что у тебя мозги напрочь отбило и ты забыл, как сам меня убеждал, что вампир человеку не пара? Катерина же и близко не понимает, чем ты ради нее жертвуешь!

Константин принялся перекладывать оставшиеся документы. Ему хотелось успеть до рассвета — времени, когда силы ослабнут и придет вызванная солнцем усталость. И еще ему хотелось этим намекнуть Марко, чтобы тот шел заниматься собственными делами, а не пытался лезть брату в душу.

— Ничем не зацепила.

Марко фыркнул.

— А то я не вижу, какие взгляды ты на нее кидаешь, когда она отворачивается. А то, как ты при ней прикидываешься ледяной глыбой, которая внезапно тает и начинает рассказывать, как тебе страшно важно защитить Катерину, заметил уже не только я.

— Между нами ничего нет и не может быть. Я тебе уже говорил об этом.

— Ты, главное, себе это почаще повторяй. Я прекрасно понимаю твои страдания по недоступной женщине, но не хочу потерять тебя из-за этого так же, как отца.

— Хорошего ты обо мне мнения, братец. Я держу себя в руках гораздо лучше, чем отец. Или ты видел, чтобы я покупал Катерине цветы или приглашал на свидания, как он — свою Милу?

— Ты отдал истинное имя. Это гораздо хуже.

Константин со вздохом отложил бумаги. Заниматься ими во время такой беседы оказалось без толку, а Марко намек все равно не уловил.

— Я пока еще ничего не отдал. А если бы и отдал, то что? Я делаю все ради того, чтобы у нас был дом.

— Ага, только в этом доме уже стало опасно находиться. Мне жаль будет покидать Серениту, но это лучше, чем терять еще и тебя. Поклянись, что отправишь Леонарда обратно в ад и выкрутишься как-нибудь из всего этого дерьма. Или я скорее поспособствую тому, чтобы Катерину получил Драган, чем ты будешь терять от нее голову.

Марко поднялся с кресла, остановился рядом с братом и пристально посмотрел ему в глаза. Константину вдруг вспомнилось, как он увидел его впервые — подобранного отцом на улице тощего подростка со взлохмаченными пшеничными волосами, голодного, со злым, как у волка, взглядом. В те дни Марко знал всего один закон: хочешь чего-то — отбери, и он свято ему следовал, хотя был Константину по пояс. Но даже тогда, когда их еще не связывали узы родства, Марко слушался его беспрекословно. А сейчас поглядите-ка, как вырос — раздает указы и вдобавок ждет их исполнения.

— Я бы не стал ничего обещать демону, если бы у меня не было запасного плана, — холодно сообщил Константин, с невозмутимостью встречая пристальный взгляд кроваво-красных глаз. — Если ты забыл, твой брат — лучший законник в этой части света.

Марко немного расслабился.

— Я-то помню. А с мечтами про Катерину тебе все равно стоит расстаться. Она чужая здесь.

— Она не всегда будет чужой.

— Может быть. Но мы рискуем остаться без голов к тому моменту, как это произойдет.

Он вышел из офиса и достиг главного входа в замок, прежде чем Константин стиснул зубы и с размаха врезал кулаком по стене. Плитка со словами заклинания на арамейском языке треснула и осыпалась на пол осколками. Сделай это человек, его рука была бы разбита в кровь, однако костяшки адвоката отделались легкой ссадиной. Чтобы причинить боль вампиру требовалось намного больше, чем удар по стене.

Зашипев от досады на самого себя — и интерьер испортил, и злость толком не выместил, Константин стряхнул с костюма крошево плитки и опустил веки, прислонившись лбом к холодной стене.

Перед глазами тотчас появилось видение Катерины — вздернутый носик, улыбающееся лицо, обрамленное мягкими каштановыми локонами, милые морщинки в уголках глаз, возникающие, когда она щурилась, читая мелкий шрифт в документах.

Константин тут же прогнал ее образ из мыслей, но это удалось с трудом. Каждый раз сделать это было все тяжелее.

Он сам не понимал, когда все это началось. В новой хозяйке замка объективно не было ничего особенного: симпатичная, но далеко не сногсшибательная внешность; ум быстрый, но не тянет ни на Эйнштейна, ни на Билла Гейтса. Характер тоже не сказать, что выдающийся — Катерина бойко шла к желанной цели, но при этом ее глодали сомнения, заставляющие тормозить и задумываться, пока жизнь на всех парах катилась вперед.