Два века о любви

Любви начало было летом,

Конец – осенним сентябрем.

Ты подошла ко мне с приветом

В наряде девичьи простом.

Вручила красное яичко

Как символ крови и любви:

Не торопись на север, птичка,

Весну на юге обожди!

Синеют дымно перелески,

Настороженны и немы,

За узорочьем занавески

Не видно тающей зимы.

Но сердце чует: есть туманы,

Движенье смутное лесов,

Неотвратимые обманы

Лилово-сизых вечеров.

О, не лети в туманы пташкой!

Года уйдут в седую мглу —

Ты будешь нищею монашкой

Стоять на паперти в углу.

И, может быть, пройду я мимо,

Такой же нищий и худой…

О, дай мне крылья херувима

Лететь незримо за тобой!

Не обойти тебя приветом,

И не раскаяться потом…

Любви начало было летом,

Конец – осенним сентябрем.

«Вы, белила-румяна мои…»

Вы, белила-румяна мои,

Дорогие, новокупленные,

На меду-вине развоженные,

На бело лицо положенные,

Разгоритесь зарецветом на щеках,

Алым маком на девических устах,

Чтоб пригоже меня, краше не было,

Супротивницам-подруженькам назло.

Уж я выйду на широкую гульбу —

Про свою людям поведаю судьбу:

«Вы не зарьтесь на жар-полымя румян,

Не глядите на парчовый сарафан.

Скоро девушку в полон заполонит

Во пустыне тихозвонный, белый скит».

Скатной ягоде не скрыться при пути —

От любови девке сердце не спасти.

«Если б ведать судьбину твою…»

Если б ведать судьбину твою,

Не кручинить бы сердца разлукой

И любовь не считать бы свою

За тебя нерушимой порукой.

Не гадалося ставшее мне,

Что, по чувству сестра и подруга,

По своей отдалилась вине

Ты от братьев сурового круга.

Оттого, как под ветром ковыль,

И разлучная песня уныла,

Что тебе побирушки костыль

За измену судьба подарила.

И неведомо: я ли не прав

Или сердце к тому безучастно,

Что, отверженный облик приняв,

Ты, как прежде, нетленно прекрасна?

«За лебединой белой долей…»

За лебединой белой долей,

И по-лебяжьему светла,

От васильковых меж и поля

Ты в город каменный пришла.

Гуляешь ночью до рассвета,

А днем усталая сидишь

И перья смятого берета

Иглой неловкою чинишь.

Такая хрупко-испитая

Рассветным кажешься ты днем,

Непостижимая, святая, —

Небес отмечена перстом.

Наедине, при встрече краткой,

Давая совести отчет,

Тебя вплетаю я украдкой

В видений пестрый хоровод.

Панель… Толпа… И вот картина,

Необычайная чета:

В слезах лобзает Магдалина

Стопы пречистые Христа.

Как ты, раскаяньем объята,

Янтарь рассыпала волос, —

И взором любящего брата

Глядит на грешницу Христос.

«Весна отсияла… Как сладостно больно…»