Два зайца, три сосны

— Лер, ты опять дурью маешься?

— Маюсь, и что? Кисло тебе в «Пушкине» пообедать? Я приглашаю.

— Ладно, щей тамошних хочется! — согласилась я.

* * *

— Ну в чем дело? — спросила я, когда Лерка плюхнулась на сиденье моей машины.

— Ой, Олесечка, у Гришки там сегодня свиданье с какой-то Розой! Я должна на нее посмотреть.

— Тебе не надоело?

— Нет! Я должна охранять свое счастье!

— По-твоему это счастье?

— Да! Для меня счастье!

— Ладно, будем охранять. Но откуда ты узнала про свидание?

— Слышала! Утром кто-то позвонил, а он закричал так радостно: «О, привет, Роза! Наконец-то! Сколько лет, Роза!» И договорился в два часа пообедать в «Пушкине».

— Но может, это деловой обед?

— Ну прямо! Это что-то из прошлого… Может, там ничего и нет, но я хочу своими глазами ее увидеть…

— А мы не рано? Только еще полвторого…

— Гришка придет ровно в два, мы должны уже сидеть… И место надо выбрать поудобнее, он всегда сидит у окна…

— А если у окна будет занято?

— Глупости, он позвонил и заказал столик.

— А если он все-таки нас увидит?

— Ну, вряд ли, я сяду спиной, а наблюдать будешь ты!

— Ну нет, я так не согласна!

— Почему?

— Ты не дашь мне спокойно поесть!

— Ты что, жрать собралась?

— Именно!

— Счастливая, а мне кусок в горло не полезет!

— А если эта Роза страшней торпедной атаки?

— Еще хуже…

— Почему?

— По кочану! Тогда я буду мучиться, что он в ней нашел…

* * *

Мы сели так, чтобы обе могли видеть Гришин столик, но не бросаться ему в глаза.. Роскошные Леркины волосы мы убрали под мою новую шляпку. Лерка принципиально не носит головных уборов.

Я стала листать меню, хотя в «Пушкине» всегда беру одно и то же — полпорции суточных щей и бефстроганов.

Лерка заказала себе полусырого тунца.

— Явился, не запылился, — прошипела она.

— Роза не пришла, что ли?

— Откуда я знаю? Может, она должна прийти прямо сюда… Хорошо бы она его продинамила.

— Не пялься так, он может почувствовать…

— О, Роза! — раздался возглас. Мы обе повернулись в ту сторону. К Гришке подошел мужчина не первой молодости. Гришка вскочил, и они обнялись.

— Привет, старик!

— Привет, Роза!

Меня стал душить смех. Лерка сидела с открытым ртом.

— Что это такое? — прошептала она. — Он что ли голубой? Почему этого здоровенного мужика зовут Розой?

— Скорее всего это кликуха, на голубых они совсем не похожи, скорее уж на друзей детства.

— Ты уверена? — пристыженно пробормотала Лерка.

— В чем?

— Ну, что они не…

— Голову на плаху не положу, но руку на отсечение дам.

— О господи! Но почему же Роза?

— Может, он Розов или Розенблюм… Или, предположим, он в детстве мечтал о дальних странах и в тетрадках рисовал розу ветров…

— Господи, ну и фантазия у тебя! Ты уж небось ему биографию сочинила.

Все вышло вполне удачно. Гриша сидел спиной к нам.

— Олесь, я сбегаю вниз, приспичило, а ты когда я буду возвращаться, подай мне знак…

С этими словами Лерка побежала к выходу. Какая она изящная и красивая. А сколько ей пришлось намыкаться, пока она не встретила свое «счастье». Вот и боится за него…

Тут мне подали щи, аккуратно сняв с горшочка легкое пропеченное тесто. Я никогда не могла устоять и не съесть эту вкусноту. А Лерке подали какие-то воздушные листья. Черт, как хорошо не бояться за свое счастье, как вкусно…

— Жрешь? — с завистью спросила Лерка. — А там между прочим… Не хочу тебя огорчать, но там…

— Что?

— Я в гардеробе видела Миклашевича… с бабой. Они уже уходили.

— И что?

— А тебе уже наплевать, да?

— Да! С высокого дерева! А если ты думала, что не наплевать, зачем сказала?

— О, прости, прости, я думала, что наплевать…

— Так и вправду наплевать.

— Честно?

— Честнее не бывает.

— Слушай, а я ведь толком так и не знаю, из-за чего вы расстались?

— Из-за местоимения.

— Из-за чего?

— Из-за местоимения. Понимаешь, он человек, который знает только одно местоимение: Я!

— А разве у мужиков не всегда так?

— Не всегда, хотя и часто. Но не всегда!

— А какое тебе местоимение от него нужно было? Мы?

— Ну, о «мы» я и не мечтала, мне не нужно, но хотя бы «ты»…

Между тем Гриша с Розой увлеченно беседовали, выпивали. Лерка расслабилась.

— Хорошо тебе, вкусно, да?

— Щи были классные!

— И бефстроганов, наверное вкусный? С картошкой…

— Надеюсь!

И тут нам подали второе. Перед Леркой поставили тарелку, где лежал кусок сырой рыбы, какие-то травки и… головка красной розы, для украшения. При виде ее мы чуть не умерли со смеху.

— Сплошные розы…, надо же…

— И обе без шипов, это обнадеживает! — заметила я. — А вообще, Лерка, кончай ты с этой дурью… От ревности можно спятить.

— При чем тут ревность? — искренне удивилась Лерка. — Просто я хочу знать врага в лицо! Любая баба рядом с Гришкой — потенциальный враг. А ревность тут не при чем. Просто я слишком много и долго боролась за свое счастье…

— Дура ты, счастье, тоже мне…

— Тебе хорошо, у тебя талант, у тебя успех…

— Это правда, мне сейчас хорошо! И плевать я на всех хотела!

— Ой, врешь! Как про Миклашевича услышала, в глазах такое было…

* * *

Миклашевич! Это был странный роман. Все началось со сходства фамилий. Он Миклашевич, я — Миклашевская. Я тогда жила совсем другой жизнью.