Два зайца, три сосны

— Нет! Что ты! — и я ведь не врала. На сей раз она со мной действительно не связывалась, а я просто предпочла забыть о той кошмарной сцене.

— Ну и что все это значит?

— Что, мама?

— Выходит, она живет в Москве и пусть не ко мне, но даже к сестре носа не кажет? Ты-то чем перед ней виновата?

— Мама, да я просто в шоке! Скажи, а ты с ней говорила? И с чего ты взяла, что она живет в Москве?

— Потому что она выгуливала собаку! Если бы не собака, я бы на нее внимания не обратила. Я таких собак никогда раньше не видела, вот и зацепилась взглядом. Я обомлела, сначала не поверила своим глазам, потом окликнула ее, но она просто ушла, даже не обернувшись!

— Мама, так, может, ты обозналась, все же столько лет прошло…

— Олеся, ты умеешь врать только на бумаге! Я по-твоему тону еще в школе всегда понимала, когда ты врешь!

— Да что я вру-то?

— Будто ты не знаешь… что она живет в Москве. Олеся, немедленно приезжай ко мне! Я требую! И не вздумай отговариваться своей дурацкой работай или делами! Немедленно, ты слышишь?

— Мама, что ты лезешь в бутылку! Я уже еду!

Хорошо бы попасть в пробку, мечтала я, спеша на стоянку, чтобы было время все обдумать. Хотя чего тут думать, надо стоять насмерть, мол знать ничего не знаю, жду результатов розыска и точка. Значит, Юлька даже не остановилась при виде матери… Неужто ей совсем ее не жалко? Ведь прошло столько лет, она нашла своего Дика, у них ничего не вышло, ее жизнь устроена, кроме того, в Москве у нее роман, а мать тогда руководствовалась страхом, пусть дурацким, но от этого не менее мучительным. Надо уметь прощать все-таки… А ведь она, Юлька, тоже боится, боится встречи с матерью, боится слежки, боится, наверное, своего мужа, боится потерять этого мужчину с собакой… И тоже несчастна от страха… Это уже генетика. А я? Чего я боюсь? Нет, я, конечно, тоже многого боюсь, но страх не главное содержание моей жизни, слава богу! По крайней мере я не боюсь посмотреть маме в глаза, она очень обольщается, моя мама, говоря, что я не умею врать. Еще как умею, когда нужно! Писатель не умеющий врать, наверное, нонсенс, по крайней мере, популярный писатель. Ибо Чтобы стать популярным, надо уметь морочить голову публике…

Мать была собрана и жестка.

— Посмотри мне в глаза!

— Пожалуйста!

— Ты знаешь, что она живет в Москве?

— Нет! Я уж говорила. И еще я говорила, что ищу ее, вот как раз на днях мне обещали ответить на запрос. А больше мне ровным счетом ничего не известно.

— Но ты-то чем перед ней провинилась? Почему она с тобой не связалась?

— Мама, я убеждена, что ты просто обозналась. Убеждена.

— Но я же не сумасшедшая!

— А по-твоему обознаться может только сумасшедший? Просто, видимо, ты в глубине души жаждешь ее найти…

— Ничего подобного!

— Мама, давай оставим эту тему и дождемся результатов розыска.

— А может, стоит обратиться в «Жди меня»? Они там находят…

— Мама…

— Знаешь, я сегодня вдруг поняла… Я хочу ее найти… может быть попросить прощения… Я, наверное, скоро умру… Нет, прощения просить я скорее всего не стала бы, и даже встречаться с ней. Я просто хотела бы убедиться, что она жива — здорова, и у нее все хорошо. Ведь возможно, у меня есть еще внуки… Послушай, у тебя же есть знакомые на телевидении, давай обратимся в «Жди меня»…

Мне стало ее безумно жалко!

— Мамочка, давай немножко подождем, неделькy хотя бы… Может, ее уже нашли. Я обещаю тебе, если мой запрос ничего не даст, мы обратимся в «Жди меня». Только пообещай, что сама никуда обращаться не станешь.

— Куда я могу обращаться, теперь ведь всюду нужны связи…

— А раньше связи не были нужны?

— Ну, ты поняла, что я хотела сказать. И все-таки я уверена, что это была Юлька. И она не пожелала меня видеть, говорить со мной…

— Но раз ты в этом уверена, зачем же ее искать, да еще по телевидению?

— Но у них же не все выносят на экран, правда? — голос матери дрогнул.

Боже мой, куда девалась ее железобетонность?

И в этот момент я приняла решение.