Два зайца, три сосны

– Знаешь, не стоит оставлять сумку в машине, возьмем ее наверх.

– Воруют? – улыбнулась она.

– А у вас разве не воруют?

– Еще как! Не злись, Олеська!

– Извини.

Мы поднялись на шестой этаж. Подъезд у нас довольно приличный, как-никак кооперативный дом, и все-таки мне казалось, она как-то брезгливо морщит носик. Или мне только кажется?

– У тебя красиво! – воскликнула она, едва войдя в квартиру.

Мне было приятно. Я горжусь своим жилищем, в которое вбухала немало собственной фантазии и денег, тоже, слава богу, собственных.

– Это что-то вроде студии?

– Да нет, это как говорится, мое «всё». Я тут работаю и принимаю гостей и, главное, живу так, как мне хочется.

– А почему ты не купила квартиру в новом доме, я видела, в Москве много новых красивых домов…

– Мне подвернулась эта квартира и очень понравилась, тут кухня как вторая комната и прихожая просторная и, главное, мне на эту квартиру хватило денег. А в новых домах так дорого… Ладно, Юль, проходи на кухню, будем завтракать, я голодная…

– О, икра!

– Я помню, ты любишь…

– Обожаю! А это что?

– Фруктовый хлеб, вот с этим сыром очень вкусно. Тебе выжать апельсиновый сок?

– Нет, я пью только морковный…

– Извини, чего нет, того нет.

– Кстати, очень полезно…

– Терпеть не могу! – поморщилась я, вспомнив, как мы с Миклашевичем в Израиле попробовали морковный сок и нас обоих чуть не стошнило, хорошо еще, мы догадались купить один стакан на двоих… Как мы тогда хохотали, и с каким наслаждением пили потом грейпфрутовый, мутно-красный, холодный, терпкий… Как я тогда была счастлива…

– Кофе, чай?

– У тебя есть зеленый?

– Конечно!

Наконец я тоже села за стол.

– Обалдеть, Юлька, это ты! – Я совершенно не знала, о чем с ней говорить.

– Олеська, скажи, у тебя сейчас есть мужчина?

– В каком смысле?

– В прямом.

– В прямом, пожалуй, нет… Мне как-то не до того было в последнее время…

– А замуж ты больше не выходила? После Юры?

– Нет, я не создана для семейной жизни. Слава Богу, у меня есть Гошка… А видеть постоянно кого-то в своем доме мне совсем не хочется. Юль, а кто твой муж-то? Расскажи.

– Он фабрикант, обувщик и просто хороший человек. Добрый, широкий… ну а больше о нем сказать нечего.

– А ты? Ты чем-то занимаешься?

– Да, я занимаюсь в его фирме международными связями. Я ведь знаю пять языков…

– Да? Ну английский, понятно. Итальянский, а дальше?

– Ну еще русский, это не в счет, немецкий, французский… И похуже испанский.

– О, да ты полиглот! А у тебя есть фотография мужа?

– Нет, он терпеть не может фотографироваться. Есть, правда, фотографии дома…

Дом был чудесный, настоящая вилла с бассейном и роскошным садом.

– Нравится?

– Ну еще бы!

– Приезжай к нам с сыном, допустим в сентябре…

– В сентябре он учится.

– Ах да…

– А впрочем, недельку он может пропустить, все равно я больше чем на недельку не смогу вырваться…

– А может, в июле?

– Да нет, в июле Гошка еще будет у деда… Ладно, Юлька, главное мы нашли друг друга, а о сроках сговоримся по телефону, в конце концов.

– Смотри, ты будешь жить вот в этой комнате на втором этаже, а сын твой вот тут…

Странно, мне почему-то совсем не захотелось ехать к ней… что-то во всем разговоре было словно бы обязательное, неискреннее какое-то.

– Ну, Олеська, расскажи мне еще что-нибудь…

– Да что рассказывать… Я не знаю, ты задавай вопросы, я буду отвечать, а так я не могу…

– О чем ты пишешь в своих романах?

– О любви, о чем же еще? А ты может, все-таки прочтешь один, хотя бы из любопытства?

– Хорошо, обязательно, ты выбери мне что-нибудь… Я, правда, редко читаю по-русски…

– Юль, не надо, я тебе ничего не хочу навязывать.

– Олеська, не обижайся!

Как ни странно, я обиделась. Обычно я никогда не обижаюсь на тех, кто не хочет читать мои книги. А тут почему-то просто сердце от обиды заныло. Вот мама не читает и меня это ни чуточки не трогает, а тут…

– Ты мне все-таки подари книжку, Олеська, я в самолете почитаю…

Я сняла с полки наиболее удачно изданную книгу и надписала: «Юле от родной сестры. Не для чтения, а в знак почтения».

Я украдкой поглядывала на часы, скоро ли в аэропорт, ее присутствие уже тяготило меня. Совершенно чужой человек…

Наконец мы спустились и сели в машину.

До Шереметьева ехали, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Я поставила машину на стоянку, чтобы проводить ее до таможенного контроля, соблюсти все приличия и забыть… Посадка на рейс еще не была объявлена. Она сидела, держа в руках билет и паспорт.

– Может, хочешь пить? – поинтересовалась я.

– Нет, спасибо, я ничего не хочу…