Два зайца, три сосны

Прошло три месяца. Я закончила еще один роман, во многом благодаря чудесной женщине, Тамаре Игнатьевне. Она приходила пока через день, и я могла совсем не заниматься домом. Мы нежно привязались друг к другу и вместе ждали появления Лизы. У меня уже был довольно большой живот, УЗИ подтвердило мои ожидания. И вдруг ночью мне приснился жуткий сон, что я родила крысу, страшную серую крысу. Я проснулась в холодном поту. Что этот сон означает? Что я рожу больного или мертвого ребенка? Я едва дождалась прихода Томочки.

Она внимательно выслушала меня.

– Ничего, я когда второго ребенка носила, меня тоже такие страхи мучили, но ничего, родился хороший мальчишечка, красивенький, здоровенький, мастер спорта… А ты небось на ночь что-то лишнее съела, может, от этого…

Но воображение подкидывало всякие ужасы, я потеряла покой.

Врач осмотрела меня, пожала плечами.

– Я никаких отклонений не вижу, здоровый ребенок, все идет хорошо. Не беспокойтесь, родите как миленькая. Отцу сколько лет?

– Пятьдесят.

– У немолодых родителей часто родятся талантливые дети. И гоните от себя страхи, это бывает, только не зацикливайтесь на этом. Можно навредить ребенку. Гуляйте побольше, а в идеале вам неплохо бы пожить на свежем воздухе, есть такая возможность?

– Ну, в принципе можно изыскать…

– Вот-вот, изыщите.

Я рассказала об этом разговоре Тамаре. Она сразу заявила:

– Хорошо, я и сама уж об этом думала… У моих знакомых есть зимний домик в Загорянке. Я с тобой поеду, работать можешь и там. Я с ними созвонюсь, они с радостью сдадут, и, между прочим, что я подумала…Надо бы тебе поменьше за компьютером сидеть. У тебя, я знаю, машинка электрическая есть, вот и пересела бы… Для девочки полезнее.

Господи, от этой чужой женщины я вижу заботы и тепла куда больше, чем в свое время от родной матери. Частенько меня навещала Лерка. А в издательстве между тем разворачивалась пиар-кампания по продвижению моей новой книжки. Конечно, я своей беременностью несколько сузила ее возможности, но кое в каких акциях участвовать приходилось. В частности я должна была поехать на три дня в Питер, чтобы встретиться с читателями в двух магазинах и выступить по местному телевидению. Тамара хотела поехать со мной, но я уверила ее, что меня там не бросят, а в последний момент Лерка заявила, что едет со мной, как она выразилась: «Хочу погреться в лучах твоей славы!»

В Питере было много суеты, но в целом поездка получилась приятной.

И вот, наконец, мы едем домой!

– Да, Олеська, все-таки ты молодчина! Я тобой горжусь!

– Да ладно тебе…

– Ты думаешь я говорю про твои писательские успехи? Это, конечно, здорово, и я погрелась в лучах, но я имею в виду Лизу Миклашевич…

– Миклашевскую!

– Но по сути-то она Миклашевич!

– Мало ли что…

– Олесь, ты совсем по нему не скучаешь?

– Не-а!

– И тебе его не жаль?

– Чего мне его жалеть? Сам виноват. Вызверился на меня из-за дизайна своего дурацкого дома… И, между прочим, с тех пор не появлялся. Мог бы хоть прощения попросить, скотина.

– А ты бы сделала первый шаг, мужики же такой народ…

Почему-то мне было больно и я решила перевести разговор:

– Лер, а что там наш Аполлоныч?

– Интересуешься?

– Любопытствую.

– А что Аполлоныч? Живет со своей куропаткой. Она, между прочим, мылится ко мне в подруги.

– А он знает, что я…

– Естественно! Правда, как услышал, лицо у него каменное стало… Он, по-моему, тебя любит.

– Люблю Олесю я, но странною любовью… Вот Бог упас, а то я на Тенерифе, когда поняла, что беременна, решила, что скажу ему… Вот я бы имела вид…

– Да уж… А почему ж тогда Миклашевичу не говоришь?

– Понимаешь, Лерка, я боюсь, что он начнет орать, топать ногами, обвинять меня во всех смертных грехах и сомневаться в своем отцовстве, а мне это сейчас вредно. Вот рожу спокойно, если все будет с ребеночком нормально, тогда может быть… Но не раньше.

– Да, у тебя и характер! Но все же отец нашей Лизке не помешал бы, даже и неродной, вроде Розы…

– Лер, ты опять за свое?

Потом мы уснули.

Меня встречала издательская машина, по дороге мы завезли Лерку.

– Может, мне с тобой поехать? Помочь чем-нибудь?

– Нет, там меня Тамара дожидается. Я так тебе за нее благодарна! Мы с ней уже сроднились, вместе Лизу ждем…

Когда мы подъехали к моему дому, я сразу увидела Тамару.

Она подбежала ко мне, мы расцеловались.

– Вот хорошо, вернулась, – бормотала она, выхватывая у меня сумку. – Я уж договорилась насчет Загорянки, съездила туда, там нормально, только вот… теперь я не знаю…

– Что вы не знаете? – испугалась я. Сейчас она скажет, что не сможет больше у меня работать и как я буду?

– Ну, захочешь ли ты теперь…

– Захочу, почему нет?

– Олесь, постой, – потянула она меня за рукав от лифта. – Поговорить надо.

– Вы меня бросаете?

– С ума сошла? Нет, просто там, в квартире…

– Что, трубу прорвало? Ограбили?

– Да замолчи ты, горе мое! Там муж твой явился…

– Какой муж? У меня нет мужа!

– Он сказал, что муж, Дмитрий Алексеевич… Олеся, ты зря его шугаешь, он у тебя золото просто…

Я похолодела, и тут же меня бросило в жар.

– Откуда он взялся?