Два заповедника

На камбузе Артем всегда чувствовал себя прекрасно. Даже лучше, чем в собственной каюте. И на огромной «Одессе», и на предыдущей посудине, размерами поскромнее, которая называлась «Карандаш». На «Карандаше» Артем вообще всем камбузом заведовал. А вот после перевода на «Одессу» пришлось переквалифицироваться в бармены, потому что пассажирский лайнер возит людей, а не контейнеры со всякой всячиной, как трудяга «Карандаш». А люди в полете склонны торчать в барах или киносалонах. В перерывах между прыжками — перед каждым прыжком пассажиры и экипаж погружаются в гиперсон, потому что прыжок-пульсацию в активной фазе даже микроорганизмы переносят плохо.

Привычно программируя кухонный автомат, Артем вспоминал предыдущий свой звездолет, маленькую, всего из восьми человек, команду, первые полеты…

Пальцы порхали над клавиатурой, а мысли витали далеко-далеко. Где ты сейчас, трудяга «Карандаш»? В каких забытых богом звездных системах скитаются от мирка к мирку капитан Шнейдер и старпом Радович? По каким секторам прокладывает курс собаку съевший в подобных делах штурман Дрозд по кличке Циркуль?

Артему очень не хотелось уходить с «Карандаша», но кому-то в управе взбрело в голову, что место кока на грузовиках — отличная практика для выпускников космоходки. И на «Карандаш» немедленно прислали пухлого юнца, пока еще восторженного и одержимого космосом, а Артему выписали направление на лайнер и бесцеремонно дали под зад коленом. Артем с грустью сдал камбуз юнцу, вспомнив заодно, что восторженность и одержимость с него самого отшелушились за каких-то три-четыре рейса, и сошел в космопорту Офелии. «Карандаш» отправился в очередной драфт-рейс; а спустя неделю на Офелии отшвартовалась красавица «Одесса». И кок Шпилевой превратился в бармена Шпилевого. Честно говоря, готовить пищу Артему нравилось больше, чем смешивать коктейли, и не зря его смена в баре славилась самым грандиозным выбором закусок, бутербродов и салатов. Однако поваров на «Одессе» имелся полный штат, а барменов вечно не хватало.

Автомат, пискнув, завершил программу. Артем очнулся от воспоминаний и вдруг до него дошло: какой Шнейдер? какой Радович? Они уже семьсот лет мертвы! Семьсот лет! Артем в далеком будущем, затерянный в космосе, черт-те где, у никому неведомого мира; один-единственный человек на немереном лайнере класса «Люкс-Алеф». И существуют ли в этом будущем Земля, Офелия и прочие земные колонии? Вопрос вопросов…

Существуют, конечно. Куда они денутся? Иначе вообще ни в чем не остается ни малейшего смысла.

Попал, крепко попал, не поспоришь.

И в то же время Артем совсем не чувствовал себя окончательно подавленным. Не казалась давняя катастрофа «Одессы» чем-то реальным. Семьсот лет… нет, это просто не укладывалось в голове. Одиночество и затерянность казались досадной, но в принципе вполне решаемой проблемой. Нужно только сообразить, что делать в первую очередь. Впрочем, Артем уже сообразил — искать капитанский бот на планете. Заодно можно было погордиться — вот, поди ж ты, бармен, никакой не десантник и не спасатель, а не ударился в панику, не орал в никуда, не швырялся стульями. А легкое уныние очень даже можно понять. Тут без всяких катастроф с похмелья в уныние впадаешь… А может, он потому не слишком и расстроился? Из-за похмелья, в смысле.

Артем вздохнул. Искать капитанский бот. М-да. Легко сказать! Тут можно шариться годами и ничего не найти. Планета все-таки, не какой-нибудь жалкий астероид десяти километров в диаметре, где каждый выступ виден как на ладони. Да еще такая беспокойная в сейсмическом смысле планета!

Вспомнив, как пылил и крошился камень между двух плит-пластов, Артем невольно вздрогнул и поежился. Капитан, конечно, посадил бот в таком месте, где можно было не опасаться всяческих катаклизмов… но, с другой стороны, семьсот лет минуло. Целых семьсот. Сколько раз за эти долгие годы планета могла поменять лицо? Конечно, семьсот лет для планет — вообще не срок, по геологическим меркам. Однако сожрать жалкий кораблик за семьсот лет любому миру вполне под силу.

Нет, капитан ведь тоже все это прекрасно понимал. И уж точно, не додумался оставить бот в каком-нибудь укромном ущелье, где со временем стены легко могут схлопнуться, как створки внешнего шлюза. Допустим, он нашел надежное место — какое-нибудь стабильное нагорье. Или плато. Как отыскать это место Артему? Не обшаривать же сотни тысяч квадратных километров поверхности! На это никакой жизни не хватит.

Варианты были следующие: попытаться вычислить это место по ориентации антенны или же задействовать сканер-анализатор. Должны же быть на боте материалы, не встречающиеся в природе? Да, собственно, тот же фатолизный углерод, на котором записана капитанская программа. Природа такой кристалл создать не могла. Его и люди-то до определенного момента создавать не умели. До середины двадцать первого века примерно.