Два жениха и один под кроватью

— Туда, где тепло и сухо. У тебя уже губы посинели и руки — как лёд.

— Я не…

— Не спорь, я знаю, что замёрзла.

— Я не пойду! — Мне, наконец, удалось вырваться, и я отскочила от Даккея как та кошка, разве что не зашипела от злости. — Сказала же!

Мужчина посмотрел удивлённо и недоверчиво.

— Почему?

Я всплеснула руками. Издевается он надо мной что ли?

— Сам не понимаешь?

Качнул головой. Точно издевается.

— Это неприлично, — прошептала я.

— А, ерунда! — отмахнулся от моего замечания, как от какой-то глупости. — Всё очень прилично. Слуг я отпустил, когда стало ясно, что в БИА придётся задержаться, в доме мы будем совершенно одни. — Моя спина покрылась холодным потом. Вот кошмар-то… — Никто ни о чём не узнает. Переночуешь в гостевой спальне, а утром, ещё до рассвета, обещаю, завалимся в академию.

— Ни. За. Что, — категорически отказалась я. Правда, уж лучше провести ночь в насквозь промозглом октябрьском сквере, чем рисковать своей репутацией в доме холостяка.

Холостяк оказался страшным человеком. И получаса не прошло, как стояла посреди тусклой прихожей его дома (двухэтажного особняка с окнами на набережную), с хмурым видом слушая предсмертные хрипы своей репутации.

— Отопление во всём доме включать не буду, — радостно суетился Даккей. — Только в твоей спальне и у себя… Ну, что ты стоишь? Помочь раздеться?

— Нет! — вскрикнула я, двумя руками вцепившись в завязки на плаще. И добавила, умирая от стыдной двусмысленности ситуации:

— Я сама.

— Как скажешь… И ботинки тоже снимай. Я сейчас тебе что-нибудь найду.

Чем-нибудь оказались огромные вязаные чулки в разноцветную полоску, такие точно постоянно носил Джеф — наш садовник.

Чулки как чулки. Ношеные, с заплаткой на пятке. Ничего такого, но вместе с тем всё просто ужасно! Я представила, как задираю подол юбки, чтобы развязать шнурки на высоких ботинках, как, оставляя на тёмном мраморе прихожей, мокрые следы, натягиваю чулки, и чуть не расплакалась, стыдясь и злясь одновременно.

Пока я одной рукой дёргала завязки плаща, а пальцами другой комкала колючую полосатую шерсть, Даккей громко щёлкнул пальцами и, словно прочтя мои мысли сообщил:

— Ну, не буду тебя смущать. Раздевайся и проходи в гостиную. Я пока займусь каминами… Что ты будешь? Чай или горячее вино?

— Я буду спать. Без чая и без вина, — проворчала я, не глядя на мужчину.

Если, конечно, смогу уснуть. И зачем я только согласилась? В отчаянии я отшвырнула чулки и стащила с плеч тяжёлый от влаги плащ. Взгляд скользнул по двери и замер на дверной ручке. Может, потихонечку сбежать? Далековато до БИА, конечно, но к утру дойду…

«А жандармы?» — встрепенулся внутренний голос.

А жандармам скажу, что заблудилась. Они меня ещё и до академии довезут. Отличный же план! Как я раньше до него не додумалась?!

Я негромко рассмеялась от собственной находчивости и, прижимая плащ к груди, метнулась к двери. Осторожно потянула за медное кольцо и…

— Замок я заклеил, — раздалось за моей спиной. — Сама не откроешь.

Мысленно выругавшись, я топнула ногой.

Кажется, от совместной ночёвки отвертеться не получится.

Я всё же сняла дырявые ботинки и промокшие чулки, надев те, которые мне выдал Даккей, и плащ повесила на крючок для верхней одежды. Хозяин дома не появлялся, и я, потоптавшись ещё с минуту в прихожей, несмело двинулась в сторону гостиной.

Даккей сказал, что не станет отапливать весь дом, но в этой комнате от ярко пылающего камина шло пробирающее до костей тепло, и я сама не заметила как оказалась сидящей в кресле у огня, с тяжёлым пледом на коленях и с кружкой травяного чая в руках. Даккей же устроился на маленькой скамеечке у моих ног.

— Ну, что? Идём спать?

Я нервно сглотнула и искоса глянула на мужчину. Возясь с камином, он снял пиджак и закатал рукава белоснежной рубашки, чтобы не испачкаться, а потом не озаботился тем, чтобы привести свой внешний вид в порядок. И мой взгляд теперь то и дело соскальзывал на мощную шею и видневшиеся в распахнутом вороте ключицы.

Жуть до чего стыдно! До слёз просто.

— Спать?

Мысль о спальне согрела не хуже чая. Мне вдруг стало так жарко, что захотелось помахать ладонью перед лицом, чтобы остудить немного разгорячённую кожу.

— Я бы сегодня вообще не ложилась, — пропищала я, скривившись от того, как смешно и глупо прозвучала. — Можно мы просто поговорим. Мы же так и не договорили… А утром вернёмся в академию…

— Ты покраснела, — сообщил Даккей. — Нурэ Алларэй, ты стесняешься что ли?

— Потому что ты специально меня смущаешь! — вспылила я, отставляя кружку и резко поднимаясь на ноги. — Да, я стесняюсь! Да, мне неловко! Я просто умираю от страха. Что если кто-нибудь узнает? Моей репутации конец!

Даккей закатил глаза и тоже поднялся.

— Ничего не конец, — уверенно проговорил он. — Я последний человек в мире, который станет подвергать твою репутацию риску. Я же, как-никак, твой жених. Не забыла?

Глянула на него со злостью и отвернулась, потому что в наглючих глазах бесились смешинки. В отличие от меня, мужчина явно наслаждался сложившейся ситуацией.