– В новостях сказали, Сэм Спеллинг умер. Если твой заключенный мертв, почему ты до сих пор в больнице?
Джонсон потер рукой голову. Его голос смягчился.
– Анита, детка, послушай, я знаю, последнее время я не слишком-то хороший муж. Мне хочется загладить это дело. Прости за тот вечер. Я просто здорово выпил. Слушай, я тут кое-чем занят. Не могу сказать по телефону, но это должно решить все наши проблемы с деньгами.
Он помолчал, вздохнул и продолжил:
– Если всерьез задуматься, все наши проблемы от нехватки денег.
Она прикусила губу и молчала.
– Анита, я хочу все загладить. Я договорился с одним парнем; все законно, и он поможет решить проблемы с деньгами.
– О чем ты договорился? Что за парень?
– Не могу по телефону. Ко мне случайно попала информация, за которую он готов заплатить. Все просто, детка. Он получает то, что ему надо. Я получаю деньги. Но это все будет ночью. Я вернусь к половине второго.
Джонсон вылез из машины, держа телефон рядом с ухом, и пошел к почтовому ящику. Засунул конверт в щель.
– Анита, я тебя люблю. Все будет прекрасно, как прекрасна ты. Подожди и увидишь.
– Это все как-то неправильно. Я заберу Ронни к маме на пару дней…
– Нет! Не надо. Семья важнее всего.
Анита коснулась дрожащим пальцем синяка на щеке.
Джонсон понизил голос.
– Анита, слушай. Мы уедем. Отвезем Ронни на побережье. Скоро все изменится. Я не хочу тебя тревожить, но любое стоящее дело связано с риском. Если я не вернусь ночью… тогда утром отвези Ронни к своей матери. Но сначала проверь почтовый ящик.
– Что это значит? Мне не нравится, как ты…
– Просто сделай, ладно? Мне пора.
Лайл Джонсон закончил разговор, залез обратно в машину, включил радио с кантри и поехал в ночь.
Анита перебралась на рваный диван. Она лежала в позе зародыша, прижав колени к груди. Единственная слезинка скатилась по опухшей щеке и впиталась в потертую обивку. Еще одно пятнышко, неотличимое от прочих.
Детектив Майк Вальдес замер и перекрестился, подойдя к телу отца Каллахана.
– Пресвятая Богородица…
Криминалисты, детективы и коронер работали, разговаривая приглушенными голосами, в знак уважения к месту и происшествию. Они фотографировали и осматривали тело. Голова отца Каллахана склонилась под странным углом, его взгляд был прикован к витражному окну. Лужа крови потихоньку впитывалась в щели между белыми плитами.
Детектив Дэн Грант встал рядом с О’Брайеном и разглядывал послание, написанное кровью.
– Шесть-шесть-шесть, – произнес Грант. – Я выслеживал разных преступников. Встречал немало разных выродков. Но мне никогда еще не приходилось охотиться на дьявола.
22
– Отец Каллахан оставил нам первую подсказку, – сказал О’Брайен. – Три шестерки могут указывать на Сатану. Но что означает рисунок? Буквы «П-А-Т» могут быть именем или инициалами. Омега – последняя буква греческого алфавита. Насколько я помню историю Древней Греции, омега означает конец.
– И определенно конец священника, – еле слышно пробормотал Грант.
– Но она может быть и началом – подсказкой, которая указывает нам, с чего все началось, – заметил О’Брайен. – Отец Каллахан был выдающимся лингвистом и знатоком истории искусств. Давайте поставим себя на его место, попробуем восстановить ход его мыслей, когда в него дважды выстрелили. Он умирает и знает об этом. Скоро наступит шоковое состояние. Времени мало. Он старается написать. Возможно, начинает с рисунка – он мог пытаться изобразить фигуру в плаще, стоящую напротив солнца или луны. Потом шесть-шесть-шесть… за ними омега… все заканчивается «П-А-Т»… и, видимо, написав «Т», он потерял сознание. «Т» ближе всего к его пальцу.
О’Брайен наклонился к кровавому посланию, потом опустился на колени и коснулся тыльной стороны левой руки отца Каллахана.
– Перед нами личность убийцы, описанная кровью священника перед алтарем Бога.
Медики подняли тело отца Каллахана, осторожно уложили на каталку и начали прикрывать лицо белой простыней.
– Подождите секунду, – попросил О’Брайен.
Он подошел к каталке и двумя пальцами закрыл глаза отца Каллахана.
– Мы найдем его… Я обещаю, – тихо сказал Шон О’Брайен.
Криминалисты сделали еще несколько фотографий кровавых мазков и узоров, пока коронер строчил заметки в блокноте.
– На теле ничего нет, – заявил один из криминалистов. – Бумажник нашли в десяти футах от него. Ни денег, ни кредитных карт.
О’Брайен знал ответ прежде, чем задал вопрос.
– Вы не нашли в его карманах каких-нибудь бумаг, может, письмо?
– Ничего не было.
Коронер подошел к детективам и сказал:
– Не нужно быть верующим, чтобы понимать – кто бы это ни совершил, с дьяволом он накоротке.
Дэн Грант посмотрел на тело.
– Возможно, это был сам дьявол – три шестерки, инициалы «ПАТ», рисунок и греческая буква.
– Отец Каллахан уже дал нам большую подсказку, – сказал О’Брайен.
– И какую же? – скептически поинтересовался Хендерсон.
– Возможно, священник не знал имени преступника, – предположил Вальдес. – Иначе он написал бы его или хотя бы какую-то часть.
– Только не в том случае, если отец Каллахан думал, что преступник может заметить послание, – ответил О’Брайен.