Двадцать девять

– Я почему-то думала ты писатель какой-нибудь. Они тоже постоянно разочарованные и странные, – после этой фразы повисла неловкая пауза, которая могла бы продлиться вечность, если бы ее не прервал Артур:

– Я иногда записываю свои мысли и чувства в тетрадь. Это считается писательством?

– Не знаю. Можно почитать?

– Там двадцать девять тетрадей – это долго, и не думаю, что тебе будет интересно, это и не должно быть интересно, я просто заменял этим общение.

– А почему бы просто не поговорить с кем-нибудь?

– Не люблю общаться с людьми.

– А Филипп?

– У меня закончилась последняя тетрадь, и не было другого выхода, идти в магазин было поздно. На самом деле я не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я жалею, что теперь приходится с ним общаться.

– Ну, так прекрати общаться, борись за свое одиночество.

– Борись? Я смотрю Филипп не только меня этим грузил.

– Я слушала ваш разговор вчера.

– И за что ты борешься?

– Мне не за что. Меня все устраивает. Я бы боролась за счастье, но после того, что ты вчера сказал…