Двадцать кубов счастья

Когда я рассказал об этом брату, дожидавшемуся меня на улице, мы долго смеялись. Удивительно, насколько люди порой проницательны, но еще удивительнее – когда удается внушить таким людям нужную истину. Правильная мимика, тембр, тон, верно подобранные слова и честные глаза – это лишь часть арсенала. В конце концов, я получил работу в крутом московском сетевом супермаркете, который отличался своим элитным статусом и предназначался для состоятельных господ. Испытательный срок в три месяца с зарплатой в девять тысяч рублей на этот период – в моей ситуации это было достойным предложением. На меня напялили служебную форму синего цвета, отчего я стал похож на Тинки-Винки из «Телепузиков», и отправили в кондитерский отдел к печенькам, конфеткам и прочим вкусностям. Так началась моя законная трудовая деятельность.

Человек адаптируется к любым обстоятельствам – такими уж нас сделала природа. Положение мое было не столько плачевным, сколько неприятным и чуждым. Работа шла. Я узнал, что такое артикул, как нарезать ценники, как выставлять товар на полки и ставить тот, что посвежее, подальше от покупателей. Работал я два через два, поэтому времени хватало и на досуг. Когда туман рассеялся, и жизнь начала приходить в норму, воля и уверенность в завтрашнем дне начали придавать мне храбрость. Если совсем недавно я был осторожен и стремился избегать соблазнов, то теперь хотелось вновь ощутить прелести былых времен.

Мои новые знакомые в лице Марика и Рены помогали мне в этом. Ребята, можно сказать, были из числа тех, у кого родители зарабатывали прилично. Оба были обеспечены, но связаны маковыми цепями – они сидели на героине. Марика в свое время родители не раз увозили на лечение в закрытые пансионаты и платили тогда по сорок тысяч в месяц, чтобы вытащить сына наркомана. Изоляция, труд и прочие техники. Но паренек возвращался, и через пару недель уже нес мамину шубу и продавал ее за десять тысяч рублей, которые потом растворялись в его венах.

Рена часто приглашал меня к себе в гости, а после я стоял под балконом и ловил хранившиеся дома женские сапоги. Мама его занималась предпринимательством – продавала на рынке женскую обувь. Натаренные ее сыном пять пар сапог с легкостью определялись на базаре, и белый порошок заполнял наши тела.

Не сказать, что подобные мероприятия были постоянны, но поражало то, что избавляться от этого говна я не собирался. Это как последний глоток воды, который хочется растянуть, как оставшаяся частичка тебя, которую ты не хочешь терять. Почему алкоголика трудно вылечить? Все просто – алкоголик не готов жертвовать! Да, его ждет новая жизнь и все изменится только к лучшему, но как отказаться от рюмочки холодной водки, вкусной закуски и хорошей компании? Как можно пожертвовать внутренним чувством счастья, которое приходит после этого? Это непостижимо для алкоголика. Ведь человеку, по большому счету, нужно отказаться не от предмета обожания и объекта страсти, а от самого образа жизни, образа мыслей в целом, от всего того, чем человек, по сути, и является. Здесь и традиции, и ритуалы. Именно в этом и состоит вся сложность, когда речь заходит о переменах. Человек запрограммирован на такую жизнь. Подобная ситуация была и у меня. Я готов был меняться, но частичка меня, та, что сидела на левом плече с рожками и копытцами, не отпускала и пользовалась моей слабостью. Одно успокаивало: я стал более сдержанным.

С Германом мы практически не общались. Чем он занимался, я не знал. С Мартой закрутился амур, и встречи участились. Странно все-таки, как иногда складываются обстоятельства. Брат, в конце концов, не смог надолго задержаться на новой работе. Не вспомню причины, но он ушел, стал чаще пить и прозябать жизнь в праздности и одиночестве. Продолжаться так долго не могло: мама понимала, что сын после разлуки подавлен и медленно гибнет. Поэтому, после семейных разборок, несостоявшийся кладовщик переехал обратно к нам, и мы стали жить вчетвером, ютясь в двухкомнатной хрущевке. Квартиру брата начали сдавать, чтобы хоть как-то компенсировать операционные расходы. Мы, так же, как и в детстве, устроились в спальне, а маме со Смольным достался зал. В супермаркете я тоже не задержался и ушел, как только выяснилось, что получать я буду всего шесть тысяч в месяц, пока не закончится испытательный срок. Я был возмущен, потому что речь шла о девяти. В итоге, у нас все чаще стали возникать стычки, и домашняя атмосфера начала накаляться. Нужно было что-то делать, что-то менять. Как-то уж слишком все не клеилось.

***

Новогодние праздники пролетели, наступил две тысячи четвертый год, и два сына начали, наконец, активно искать работу. В новом году всегда возникает ощущение чего-то нового: мы строим планы, принимаем амбициозные решения, верим и надеемся на лучшее. Но бывает и такое, что ожидания терпят крах. Твой самолет в любой момент может упасть, даже если ты делаешь все правильно. Вот и наш рейс в очередной раз попал в бурю.