Двадцать кубов счастья

– Конечно, остались, – отвечал, бегая глазками, наш общий друг. – Сейчас их, конечно, не так много, как раньше…

– Хорошо, ну а сколько сейчас у тебя было бы желающих прикупить винт? Ну, например, в неделю? Вернее, сколько бы ушло кубов?

– Думаю, десять в легкую. А что, к чему эти вопросы?

– Есть надежный выход, Софка, – включаюсь я в разговор. – Ты же слышала про то, что у меня сейчас идет суд? Как видишь, все не так плохо, – я пока на свободе. Так вот. Когда я ошивался в суде, я познакомился с человеком – выходил покурить и как-то разговорился. Он оказался адвокатом. Я сразу обратил внимание, что уж очень он энергичный. Без умолку тараторил, что-то рассказывал. Ну, я ему и поведал о своей беде. Потом я выяснил, что этот чувак может решить двенадцать кубов прозрачного и охрененного винта. У тебя есть покупатели, у Глеба деньги, а я всего лишь разовый посредник. Дальше сами рулите.

Интересный поворот, да? Вернемся к моему новому знакомому. Этот парень был «винтовым», а иной раз не отказался бы убиться и героином. Предприимчивый адвокат спокойно шел в табор и покупал отраву у цыган, а если его останавливали опера в гражданке, то он обычно доставал свою ксиву и договор на оказание юридических услуг.

– У меня в этом доме клиент живет. Вы совсем охуели? Отличить торчка от адвоката не можете?!

После такого отпора к нему уже никто не подходил.

И вот, как-то мы с Редом взяли через него пару кубов винта и позвали друга-киномана в гости для экзотических процедур. Вечером того же дня мы разговорились о продаже этого зелья. Хоть эта тема и была на тот момент лишь фантазией, но Родион и я, при любых раскладах, отказались от всякого участия в подобном мероприятии. Но калейдоскоп двенадцатикубового опта захватил мысли Жижиэра и не давал ему покоя, маня перспективами повысить свой капитал. Уже через неделю после того, как я рассказал о своем выходе, сделка со знакомым адвокатом была совершена. Тогда Софка, Глеб и я двинули в неприметный подъезд, чтобы апробировать смертоносный эликсир.

Человеческая жизнь может измениться мгновенно. Совсем недавно я разъезжал на тачках, обедал в ресторанах, танцевал в клубах, и меня окружало много людей. Теперь же я был иждивенцем с непонятным будущим, без работы, без денег, и ко всему этому – встречался с бывшей арестанткой, которая вечно прессовала своих лохов и что-то мутила. Если бы мне рассказали о том, что такое возможно, я бы не поверил. Но все было именно так.

Глебу удалось выстроить сбыт винта, но основным источником дохода все же была шмаль. Родион, наконец, благополучно решил свой вопрос с судом, получив условный срок. Дела шли, но удары судьбы не переставали сыпать на наши головы. Как потом выяснилось, Марина до меня встречалась с парнем, который сидел и только что вышел на свободу. От прошлой любви ничего не осталось, и возвращаться к нему она не намеревалась, но несколько встреч этой парочки положили конец нашей двухмесячной любви. Помню тот наш холодный разговор и ее ледяной взгляд. В тот вечер я изрядно выпил, а вернувшись после горькой разлуки домой, разрыдался прямо у мамы на глазах. Она пыталась меня успокоить, но я плакал. Мама потом ей при встрече скажет:

– Марина, ты ведь знала, с кем встречаешься! И в такой сложный момент – так поступаешь!

Но что Марине оставалось делать? Появление ее бывшего парня вновь разбудили в ней былые чувства. Она поняла, что лишь влюбилась в меня. А я, тлевший угольками в своей боли, брошенный, оставшийся наедине со своей бедой, разрывался от мук. В тот момент я навсегда понял, что доверять можно, лишь постоянно оглядываясь. Но разве это доверие? В конце концов, вообще, можно ли быть до конца уверенным в человеке? Случай и обстоятельства могут изменить все: и взгляды, и чувства.

Постепенно боль отпустила, и на душе остался едва заметный рубец. В те времена Родион поддерживал меня, говоря, что все, что не делается, делается к лучшему, и что, в конце концов, итак было понятно, что Марина мне не пара. Друг говорил о терпении, о том, что нужно еще немного подождать и процесс закончится, и на моей улице тоже заиграет моя песня. Я был искренне благодарен ему, но понимал, что до мелодии души еще далеко, и нам еще только предстоит расплачиваться за наши безудержные пороки.

На улице уже было лето, но судебный процесс никак не заканчивался, что вызывало тревогу. Семейные отношения моего брата потерпели крах. Когда-то перспективный начальник крупного производства полуфабрикатов был разжалован и теперь довольствовался должностью обычного повара холодного цеха. Вот что делает алкоголь, наркотики и корона вседозволенности. Все к этому и шло. Слеп тот, кто не видит истинного положения дел у себя под носом. Мы думаем, что все образуется, что возьмем себя в руки. На самом же деле начинаем закрывать глаза на грядущую опасность, лелеять себя отговорками и с пренебрежением относиться к своим близким. Они развелись, жена забрала дочь, и теперь брат возвращался в пустой и убогий дом поломанной жизни. Нужно ли еще что-то говорить о причинах такой глупой потери…

***