Двадцать лет рабства. Беларусь сегодня

я по аллее летними утрами
с тобой гуляю и каштаны
кидают тень своими листами
на все ходящие там пары.
мы по тропе идем под руку
забыв о всех и обо всем,
и я, влюбленный, на подругу
смотрю и млею естеством.
справа от нас растут ромашки,
а слева в клумбе рос тюльпан
собрав в бутон свой лепестки
и чуть согнув свой стройный стан.
ты в умиление приходишь
при виде этой красоты.
стоишь… мечтаешь… не уходишь..,
а я иду и рву цветы.
нарвав букет тебе вручаю
цветы с душой и сердцем всем
и на ходу стих сочиняю,
про мир любви, где нет проблем.
глаза твои полны слезами,
слезами счастья и любви,
готовым по щекам ручьями
бежать к поверхности земли.
пусть поступил я словно варвар.-
когда на клумбе рвал цветы, —
но что людской мне приговор
когда от счастья плачешь ты.

о чудный миг, продлись мгновенье!…

но тут раздался громкий звук
и понял я, что в сновиденьи
услышал я запоров стук.

Часть 2

душу сковал вдруг холод лютый
и ком к гортани поступил
от осознаний, что проклятый
час расставаний наступил.
и вновь я в сером измереньи
где тусклый цвет – основа всем,
где список дня и намеренья,
еда и жизнь мрачна совсем.
где Дантов ад земных пределов
достиг, ценой людских забот,
где славянин своих собратьев,
нещадно, словно пес грызет.
офицера в пятнистой форме
свои лишь цели берегут,
забыв о нравственной проблеме
людей которых стерегут.
людей которых суд лишил
свободы и передвиженья,
но лагерь лично порешил
забрать права и убежденья.
посредством силовых приемов
терзают тысячи людей;
считая сотни маргиналов
подобью страшному зверей.
и эти тысячи и сотни
зимой и летом: как один,
одеты в жалкие одежки-
ватин, х/б и дермонтин.
порой бывает, выйдет сотня
на плац и строем в клуб идут.
и осеняет мысль меня:
а вдруг всю сотню там сожгут?
ах! времена уже другие
и жизнь людская чуть в цене;
в острогах, правда, не такие…
расценки тут равны судьбе.
судьба людей как грош-монета,
бесценок жалкий (смех и грех)
до той поры пока одета
в х/б костюмы для потех.
потех людей режим творящих
над массой страждущих людей,
авторитарный строй вводящих
для стратегических идей.
ужасно увидать невежу
своим начальником судьбы,
что был унижен в свои годы
и жаждет мести и крови.
и этот угнетенный комплекс
одной гребенкой всех гребет, —
что для народов пародокс, —
а наш овечкою ревет.

Часть 3