Двадцать минут из жизни Антона Соболева

- Я и не надеялся, что ты поверишь сразу. Да... Александр ни при чем, мы с ним давно не общаемся. А Вовка... так он умер. Четыре года назад.

Антон по-инерции все еще досмеивался, но в груди вдруг что-то сжалось.

- Вовка?!

- В две тысячи двадцать втором. Рак... Давай-ка я тебе кое-что покажу.

Седой снял плащ и небрежно бросил его на стол. Антон, раскрыв рот, следил за тем, как гость расстегивает пуговицы на рубашке.

- Эй, эй! Вы ничего не перепутали? - опомнился он. - Вовчик что, совсем свихнулся? Кого он ко мне прислал?

- Ужасно пошло, но ничего другого не остается. Телесный осмотр.

Тезка повернулся спиной и указал большим пальцем на левую лопатку. Под ней находилось крупное родимое пятно. Точь-в-точь, как у Антона.

- И это... - он согнул правую руку и продемонстрировал светлый крестообразный шрам.

Антон машинально пощупал свой локоть. У него после перелома остался такой же. И щупать нечего - прямо на локте, белым крестом.

- Еще есть на ноге, - сказал седой. - В детстве мы любили на стройку заходить. Прыгнул неудачно, пяткой на арматуру. Я разуваться не буду, лень. Лучше расскажу что-нибудь. Например, как я... то есть ты... летом в деревне полез в баню...

Антон побледнел. Было с ним такое. По стройке погулять - святое дело. А в двенадцать лет хотел голых женщин увидеть и приставил к окну чурку для колки дров. История тогда вышла забавная, но знали о ней немногие.

- А хочешь про кошку? - резко спросил тезка. - Про ту кошку, во дворе. До сих пор забыть не могу...

- Прекрати! - Антон зажмурился и, медленно выдохнув, открыл глаза. Гость не исчез, он все так же сидел в углу, поигрывая биркой от чайного пакетика.

Антон взял сковороду и, отлепив от жирного дна "Экстра-М", переставил ее на плиту - теперь уж было не до яичницы. Газету он собирался бросить в мусорное ведро, но, вспомнив, что оно переполнено, положил обратно на стол. И тяжело вздохнул. Ему бы хотелось, чтобы всего этого не было, чтоб к нему никто не являлся, ничего не говорил, ничего не показывал. Хотелось промаяться до вечера у телевизора, выкурить полторы пачки и с больной головой лечь спать. И завтра - тоже. И послезавтра. А потом отпуск кончится, и он пойдет на работу. И все будет нормально, как должно быть. Без всяких там пришельцев.

Пришелец надел рубашку и начал застегивать пуговицы, затем взял плащ, но передумал.

- Да, лето в том году было убийственное... Нет. Нормально уже не будет.

- В каком "том"? - спросил Антон.

- В шестом. В две тысячи шестом. А, ну да... В этом году, в этом...

У соседей за стенкой надсадно ревел бачок. На стройке через дорогу гудел, передвигаясь, башенный кран. На столе стоял подернувшийся блестящей пленкой "Липтон". Антон Соболев, седой, статный, грустно смотрел на Антона Соболева - молодого, ошарашенного. С лестницы доносился исступленный лай дурной собаки. Все это казалось единым, монолитным, и Антон был уже не в силах разделить окружающий мир на правду и неправду.

Он повернулся к раковине и тлеющим концом сигареты поймал сорвавшуюся с крана каплю.

- Что ж... Будем считать, познакомились.

Соболев-старший не был похож ни на отца, ни на мать. Родители Антона часто спорили, в кого он пошел. Теперь он видел: в себя. В себя самого. Через двадцать лет его волосы приобретут стальной оттенок и чуть отступят назад, из-за этого лоб станет выше и благороднее. Нос укрупнится и покроется маленькими оспинками. Под глазами образуются аккуратные мешки, как раз такие, чтоб добавить взгляду мудрости.

- Откуда ты? - спросил Антон.

- Отсюда, из Москвы. Год две тысячи двадцать шестой. Мы говорим просто: двадцать шестой.

Антон покивал.

- Такое не каждому дается - возможность вернуться. Точнее, никому... У нас сейчас ночь, и я проспорил охранникам бутылку коньяка. Подсыпал снотворного. Когда проснутся - не знаю, но надо уже идти. Жаль, что большую часть времени мы потратили на ерунду, хотя этого можно было ожидать.

- Охранники?..

- Машину стерегут не хуже ядерных объектов.

- Машину?.. Времени?!

- Я там работаю, но это неважно. Ты все о мелочах...

Седой украдкой взглянул на часы, затем развернул плащ и вынул из него платок. Вместе с платком из плаща выпали ключи, пара каких-то пластиковых карточек и несколько монеток. Он собрал все это в горсть и торопливо запихнул обратно в карман.

- Фу-у-у... ну и духотища!

- Паспорт... - молвил Антон. - Можно я еще посмотрю?

Соболев двинул по столу кожаную обложку, и Антон вцепился в нее, словно это был билет в рай.

Да, все так. Все сходится. Дата и место рождения, подпись - все его. "Выдан районной управой "Бибирево-6" г. Москвы 12 августа 2016 года". Группа крови, отметки о воинской обязанности, какие-то штампики - почти на каждой странице. Ближе к концу, в графе "семейное положение", Антон наткнулся еще на один: "Зарегистрирован брак с гр. Скалозубцевой В.В.".

С Викторией Васильевной?! Антон глянул на год и поперхнулся. Две тысячи шестой.

- Женюсь? В этом году?

- Ну да. Вы разве еще не решили? Я, честно говоря, не помню, когда предложение сделал. Сколько лет-то уж прошло...

- Вика?.. Ты женат на Вике?

- А на ком же еще?