Двадцать один год (СИ)

Северус с девушкой зашли в одну из дверей. Лили рассудила, что заявляться вслед за ними ей совершенно ни к чему, и попробовала было заглянуть в окно – но оно было столь мутным и грязным, что она ничего не увидела. Пробовала прижаться ухом к двери – и также не услышала ничего. Можно было бы подождать, однако неизвестно, когда эти двое наконец выйдут, а лишнее время торчать здесь, привлекая внимание разных проходимцев, совершенно не хотелось. По счастью, Северус и девушка закончили дела в лавке быстро: Лили едва успела отпрянуть за угол, когда они вышли. От того, что произошло дальше, она обомлела: девушка положила ладони на грудь Северусу, потянулась к нему, и губы их слились.

Лили задохнулась. Она могла сколько угодно твердить, что до Северуса ей дела нет – но сейчас было мерзее, чем когда она узнала о его предполагаемом браке с Летицией Гэмп. Словно её предали снова – да есть ли грань предательству? Забывшись, она впилась пальцами в щербатые кирпичи стены. Пора была уже уходить; Лили злилась на себя за совершенно дилетантское поведение, но не могла двинуться с места.

Сейчас она видела обоих ближе, чем когда начинала преследование. Северус в самом деле держался иначе, без обычной сутулости, и руки у него были крупнее, чем она помнила. Волосы довольно чистые и забраны к затылку – он так никогда не делал. И как будто он выше ростом… И – теперь она видела это ясно – старше. Человеку, целующему девушку, было явно за двадцать. Да, он был не только выше и старше, но и крепче, шире в плечах, и лицо его не было изможденным хоть и носило некий отпечаток порока.

Лили уже и сама не понимала, как могла перепутать. Зачем она только, бросив завтрак, за ними побежала? Если это не Северус, стало быть, и не пожиратель, а значит, никому не может быть дела, что им понадобилось пусть даже и в таком подозрительном месте.

Днем прибыл Джеймс и утащил её гулять. Лили рассказала, как устроилась на работу, спросила, не узнавал ли он, может ли она поступить в Орден, и Джеймс, слегка покраснев, сознался. Все вышло, как она и предполагала: Джеймс просил Дамблдора, а тот сказал, что в ближайшее время с Лили свяжется Аластор Грюм.

- Значит, таким образом он со мной связался, - Лили усмехнулась. – А ты сам и Сириус? Вы уже в Ордене?

Джеймс смущенно взлохматил волосы.

- Как сказать… Мы приняты, но в бой нас еще не брали. Грозный Глаз пока нас тренирует. Скажу тебе, тяжелая у него рука.

- Он вас бьет? – испугалась Лили. Джеймс хмыкнул:

- Да не бойся. Ну, даст подзатыльник, если расслабились или глупо себя вели. Но мы же солдаты, Лил, и боли бояться не должны.

- Бедненький, - Лили обняла его и поцеловала в голову. – Дай я тебя пожалею.

Джеймс засмеялся, увлекая её вниз. Потом они долго лежали, обнявшись, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. Было, правда, опасение, что кто-нибудь вызовет полицию, но Лили верила: они успеют убежать. А в траве сиял солнышком одинокий одуванчик, капустница, пропуская свет сквозь белые крылышки, ползла по стебельку, где-то в кронах пыталась перекричать гул машин одинокая птаха. Было замечательно просто жить, и не верилось, что в эту минуту кто-то умирает, а кого-то уже давно на свете нет.

- Лили, - он легонько накрутил на палец рыжую прядь. – Познакомь меня с твоими родственниками, а? Ну там, с родителями, сестрой… Кто там у тебя еще?

- Родители и сестра, - Лили прижималась у нему, чувствуя, как теплым котенком мурлычет внутри счастье. – Хорошо, только сестра живет в Лондоне… А родителей я предупрежу, чтобы они успели подготовиться к твоему приходу. Мама не простит себе, если подаст тебе только чай и покупные конфеты.

- Как и моя… - грустно улыбнулся Джеймс. – Как и моя не простила бы.

В следующий свободный день Лили вернулась в Коукворт – как теперь она полагала, насовсем. Мери наконец приняли в одну из команд – в «Сканторпские стрелы»; она решила перебраться поближе к клубу, где проходили основные тренировки. Аппарировать Мери до сих пор не очень-то любила, из всех средств передвижения предпочитая метлу. Оставаться в номере «Дырявого котла» Лили было не по средствам, да и бессмысленно; куда приятнее каждый день возвращаться домой, к маминой стряпне, к папиному плечу, и засыпать у себя в постели. Джеймс обещал наведаться еще через день; времени подготовиться был достаточно, но все-таки Лили волновалась. Конечно, он должен понравиться родителям; в нем нет ничего, что могло бы вызвать их неодобрение, и однако… И однако Лили боялась всего. Вдруг Джеймс по старой привычке начнет паясничать и поссорится с отцом? Или будет слишком притворяться пай-мальчиком, и родители заподозрят его в недобром? Вдруг они покажутся друг другу уж чересчур разными? Так она волновалась до тех пор, пока в назначенное время в передней Эвансов не раздался звонок.