Двадцать один год (СИ)

«Загулялась, что ли?» Отложив нож, Лили выглянула в окно и позвала кошку через форточку. Подождав, решила выйти в сад: ей стало тревожно. Но на зов её Гайя так и не отозвалась.

Кошка нашлась под одним из розовых кустов. Она лежала на боку, вытянув лапы; рыжее тельце уже давно остыло. Ахнув, Лили подняла её на руки, быстро осмотрела. Никаких повреждений не было. Мордочка чистая, глазки зажмурены, словно зверек просто спит.

Джеймс в гостиной устроил для Гарри парад мыльных пузырей самой разной формы и не сразу заметил, что такое Лили принесла. Потом вскочил, быстро подошел, перехватил безжизненную Гайю и расстроено посмотрел на нее.

- Как же это случиться-то могло… - он аккуратно вертел кошку, пока Гарри, ползая вокруг отца и матери, дергал их за ноги.- Съела что не то? Вроде у нас никто крыс не морит.

Лили вздохнула, вспоминав, какой отличной Гайя была крысоловкой.

- Обычно кошек рвет после этого, живот у них болит. А она, по-моему, умерла мгновенно.

Лицо Джеймса стало еще более озадаченным.

- Может, её укусила змея? Надо бы сад проверить, а то вы же с Гарри там гуляете.

- А разве у вас водятся змеи?

- Да не ловил никогда, если честно.

Лили стало страшновато.

- Но не Авадой же её убили, правда? – робко спросила она. – Какой сумасшедший будет палить в кошку Авадой?

Гайю закопали в саду, под тем самым кустом, где и нашли. Кошку было жаль, и внезапность смерти настораживала Лили куда больше, чем должно.

«Дорогая Лили! Извини, что не навещаю вас. Поверь, я очень соскучился и Джеймсу, и по маленькому Гарри, и по тебе – но, к сожалению, не могу пока вырваться. Да и Сириус объяснил, что нельзя доверять ваше местонахождение, ставшее тайной, слишком многим. Ну что ж, зато Питер мне о вас рассказывает. По его словам, у вас все хорошо, только Джеймсу немного скучно. Пожалуй, хорошо, что Джеймс остается с тобой и Гарри: вы под защитой.

И все же мне очень тревожно за вас всех. Вы дороги мне. Вы самые прекрасные люди из всех кого я знал. Я никогда не забуду щедрость и оптимизм Джеймса, а ты, Лили – ты просто ангел. Честное слово, самые обидные из моих школьных воспоминаний – когда к тебе проявляли несправедливость или презрение. Мне кажется, ты сама не понимаешь, как ты хороша.

Что бы ни случилось, Лили, помни: тебе есть, к кому обратится. Есть человек, который тебе поверит и поможет. Я очень давно хотел тебе сказать это, и мне отчего-то кажется, что сказать необходимо: сейчас или никогда. Я знаю, что тебе нужна поддержка, и так хотел сделать что-то более серьезное, чем прислать письмо.

Мне кажется, скоро вам придется уехать из страны. Оставаться в Англии даже под Фиделиусом станет опасно. Неназываемый очень близок к власти, и Дамблдор опасается, что скоро он пойдет на крайне решительные шаги. Надеюсь, вы к этому моменту скроетесь. Мы почти все одиночки, Лили, и мы остаемся в любом случае, но вы с Джеймсом нужны сыну.

Кстати, пример благоразумия недавно подал профессор Слизнорт. Говорят, он вышел в отставку и уехал из страны. На его место взяли кого-то, говорят, совсем молодого и безвестного. Дай Бог, чтобы он так же любил предмет и был снисходителен к ученикам.

Ты удивишься моей просьбе, но… Живи, Лили. Пожалуйста, проживи долго и будь счастлива.

Поцелуй за меня Гарри и обними Джеймса.

Искренне твой, Ремус Люпин. Тридцатое сентября 1981 года».

========== Глава 79. “Тут холодно” ==========

От души благодарю всех, кто читал и комментировал, оценивал и спорил. Korell, Truly_Slytherin, AlicaGrace, Hasinta, Laura, Лорэлай, Бешеный Воробей, Тия Мин, Клэр Н, Lada.Gornostaj, Золнышко, Jaroslava (ledova), Applebloom, Готлиб, Gulbahar445, Nosradamеus, Knight-Clown и все-все-все – спасибо вам огромное!

Из-за белой тонкой двери веяло морозом. Он стучал и стучал, но ему не открывали. Он стал звать – ему не отвечали. Он начал трясти и дергать дверь – но она, казавшаяся тонкой, на ощупь была как каменная – тяжелая, шершавая и пронзительно-холодная. А ему позарез надо было внутрь. Там, за дверью, ждала Лили.

- Открой! Лили, открой, пожалуйста! Впусти меня! – твердил он охрипшим от крика голосом.

Она откликнулась только однажды:

- Не пущу. Тут холодно.

Он бил по двери, хотя уже содрал в кровь руки, но изнутри больше не донеслось ни звука.

Она сидела на полу перед камином в пустой комнате. То была гостиная дома в Годриковой Впадине, но мебели почему-то не осталось, стены и пол побелели, и стояла такая стужа, будто её десять лет продувал зимний ветер. Дрова в камине заиндевели.

В передней раздавался непрерывный стук, переходящий в громкую дробь, будто по двери колотили кулаками и ногами, и голос Северуса, то умоляя, то взлетая на крик, твердил одно:

- Лили, открой! Впусти, пожалуйста, впусти меня! Ты должна открыть, Лили! Впусти меня!

Она слушала равнодушно. Только однажды, чувствуя, что голос немного ей надоел, ответила:

- Не пущу. Тут холодно.