Двадцать одна сказка обо всём на свете

Толстая кожа и прочная чешуя надёжно защищали его от мощных ударов колющего оружия. А поэтому он больше старался обороняться, аккуратно расталкивая всю эту свору злобных глупцов по разные стороны. Притом не ломая им костей и не калеча их. Почуяв такое его поведение, охотнички осмелели и, проявляя не дюжее упрямство, выкрикивая всякие мерзости-гнусности, стали атаковать, с ещё большей силой выискивая у него уязвимое место. А таким местом была его змеиная шея.

Всячески увёртываясь и меняя цвета, а то и становясь невидимым, он, стараясь не подпускать никого к шее, осторожно, дабы ненароком не замять людей пятился спиной к скале. А в это время Ефрем бормоча себе под нос, страшное заклинание целился из серебряного лука заговорённой стрелой прямо в его большие глаза. Заметив такую хитрость колдуна, Огонёк, изловчившись с грациозностью быстрой лани, увернулся от выстрела. Стрела, ударившись о скалу, упала прямо у порога пещеры.

– Ах ты, змий вертлявый! – заорал на него не своим голосом Ефрем и от досады, что не попал, с размаху бросил в Огонька лук. И не успел лук ещё коснуться земли, как Ефрем прямо на глазах у всех начал приобретать очертания дикого вепря. Резко увеличился в размерах, сделавшись ростом с деревенскую печь. Тело его и руки покрылись жёсткой шерстью, изо рта вылезли кривые клыки, а сам рот превратился в пасть.

– Загоняй его на меня! Ослепить его! Копьё мне! Покончить с ним! – взревел Ефрем превратившись в дикого вепря и, выхватив из рук замешкавшегося охотника пику, замахнулся ей на Огонька. Разбойнички, увидев в кого, превратился их предводитель, на мгновение ошалели и даже перестали кричать. Но вдруг в этой наступившей тишине откуда-то из чащи раздался девичий крик.

– Митяй!… Митяюшка!… – это кричала Алёна. Она, не дождавшись любимого, почуяла неладное и поспешила в лес к Огоньку, желая разыскать своего Митяюшку. Девичье сердце вещее и знает где надо искать любимого.

– Ага, вот я тебя сейчас!… – злорадно воскликнул Ефрем-вепрь и рванулся к Алёнке навстречу.

– Беги Алёночка! Беги доченька! – отбиваясь от вражеских багров и пик, закричал Иван-Огонёк, и рьяно бросился на помощь дочке. Но было поздно, проворный колдун, обретший новый вид, уже схватил Алёнку и потащил её к скале.

– Иди сюда девица, иди сюда красавица… – ехидно шипел он, толкая сопротивляющуюся Алёнку вперёди себя.

– Ну что чудище солдатское, сдаёшься?… или же я сейчас одним ударом лишу её жизни!… – завопил колдун и для убедительности своих злодейских намерений взял меч у стоявшего рядом разбойника.

– Смотри, что я сейчас с ней сделаю!… – опять вскричал он и поднёс острое лезвие меча к белоснежной шее побледневшей от ужаса Алёны.

– Да что же ты делаешь-то!? Не смей её трогать!… отпусти ребёнка! Ведь у тебя же у самого дочь есть,… а если бы с ней также поступили?… – пытаясь урезонить его, в отчаянье закричал Огонёк.

– Какая такая дочь? Уж не Медея ли?! Дурачьё, ведь это же мною убиенного, братца Нефёда, честного купца, дочь! Я её и выдал за свою! Ха-ха,… да нам колдунам такая обманка только и нужна, а вы недотёпы и попадаетесь на эти уловки! Так что жалеть твою дочь Иван-солдат я не стану!… считаю до трёх и снесу ей голову!… – в ответ заявил колдун и взмахнул мечом.

– Всё хватит! Воля твоя! Хочешь, убей меня, хочешь в червяка преврати, но только Алёночку-доченьку отпусти! – окончательно перестав сопротивляться, воскликнул Огонёк. Охотнички тут же словно мухи облепили его и начали верёвками вязать.

– Отец! Так это ты мой отец?… да как такое, возможно? – услышав всё, выкрикнула Огоньку Алёна.

– Да, так и есть,… но не по своей вине я стал таким,… это всё он виноват,… он меня за службу мою честную в чудовище заколдовал,… чтоб я людей пугал да ему не мешал… – откликнулся Огонёк, глядя в родные глаза дочери.

– А ты и не знала?!… вот так веселье! Ха-ха-ха! Моя взяла! Быть твоему отцу червяком! – задрав к верху свою страшную кабанью голову, злобно излился диким хохотом колдун.

И вдруг в этот момент, едва он на секунду отвёл свой меч от Алёны, стрела, та самая выпущенная им заговорённая против колдовства стрела, пронзила его тело. Вмиг изогнувшись словно червь, нанизанный на крючок, он свалился у ног Алёнки и, дрожа всеми чреслами, как бесхребетный слизень, тут же стал превращаться в бурую пахнущую болотом массу.

– Никто не смеет угрожать моей невесте! – подняв над головой тот самый серебряный лук, стоя у выхода из пещеры, громогласно воскликнул Митяй. А это был именно он. И солнце, отражаясь в серебре его лука, хлестнула ярким блеском по глазам опешивших разбойничков. Так уж получилось что Митяй, очнувшись от колдовского зелья, и оставаясь в пещере незамеченным, сначала подобрал серебряный лук с заговорённой стрелой, а потом, улучив момент, выстрелил из него в злодея. И как раз вовремя.