Двадцать отражений лжи (СИ)

Тщательно зашифрованный.

— Езжайте со мной, куратор, — неожиданно раздалось у меня за спиной. — Думаю, вам, как биологу, будет интересно.

«…вторая ночная вахта…архив, у кабины 42. Результаты обследования…для лечения все подготовлено. Первый сеанс — сегодня, заберу вас телепортом. Переброску обратно к утру гарантирую. Тан».

Я проглотила вставший в горле ком. Он что, еще не знает?… Глупость какая.

Глупость.

— Куратор? — Пешш наклонился, пытливо всматриваясь мне в лицо. — С вами все в порядке?

Я закрыла письмо и, поколебавшись, отправила его в корзину. Несколько секунд просидела, глядя в то место, где только что был полупрозрачный экран и, с трудом вспомнив, кто и о чем меня спрашивал, с натянутой улыбкой отозвалась:

— И куда ты хочешь меня затащить?

— К Ночной Вуали, конечно, — Пешш смотрел на меня странно тревожными глазами. — К «черноте, где не сияют звезды небесные, но пылают звезды крылатые и живые». Кажется, Хауер писал именно так. Весьма правильный взгляд на вещи, вы не находите?

— Не нахожу, — я устало пожала плечами. — Если ты хочешь сложить голову у края галактики ради радости полюбоваться на ничем не примечательную туманность, то я — нет.

— Она примечательна хотя бы тем, что это родина «звезд». По крайней мере, так говорят.

— Вот именно — говорят. Про них вообще много говорят — бреда по большей части. Даже Хауер. Это же он ляпнул на конференции ксенологов лет десять назад, что Ночная Вуаль — туманность искусственная, и «звезды» так скрывают свою якобы цивилизацию, — я рисовала на считывателе хаос из переплетающихся кривых.

Какая же я дура…

— Вы не правы, — неожиданно мягко сказал Пешш. И на секунду мне показалось, что речь идет вовсе не о «звездах». — Эту точку зрения озвучил легендарный исследователь.

— И на чем базировался этот исследователь? — замершее на миг световое перо продолжило вычерчивать скачущие линии. — На слухах? Насколько я помню, в пределах Вуали не удалось побывать никому постороннему. Ну, или, по крайней мере, вернуться оттуда живым и начать плескать языком.

— Откуда вы знаете, куратор? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Я читаю месячную рассылку. «Вестника ксенологии» в том числе, — среди ломаных линий возникла спираль. — А Хауер полоскал мне мозг твоими любимыми «звездами» все четыре года, пока мы с ним жили в общежитии Академии в соседних боксах.

— Понятно, — пожал плечами Пешш.

— Конечно, — эхом откликнулся Чезе.

Мужчины снова переглянулись и одновременно дали задний ход.

Нужно что-то делать с лицом. А может, и с собственным секретарем заодно — он явно что-то знает. А если они еще споются с Пешшем, то, учитывая аналитические таланты последнего, эта парочка докопается до истины, даже не заглядывая в командорский сейф.

И ведь вопрос действительно серьезнее некуда, учитывая все эти политические пляски вокруг Корпуса. По уму — убрать обоих подальше отсюда, предварительно прочистив мозги.

Все-таки работает Чезе на кого-нибудь на стороне? И на кого, если да?…

Я машинально начала закрывать лишние голо-экраны. Экран с письмом все еще требовательно мигал красным цветом.

Поколебавшись, я начала писать ответное сообщение с вежливым отказом… и на середине строки выключила портативку вообще. Не получит вовремя, начнет меня искать, попадется на глаза охране… Объясню все сама — не переломлюсь. Нечего Тану делать в застенках Корпуса.

Мне нравился этот веселый, общительный до настырности и действительно талантливый парень. Хотя какой он парень — взрослый мужчина, даже внуки уже пошли, судя по подслушанному. Но ведет себя он именно как студент, временами напоминая мне Чезе, да и не видела я его настоящего лица… Да, он мне нравился — может, потому, что в детстве я втайне мечтала быть именно такой. Общительной и талантливой.

Смотреть, как во всех тех, с кем играла в «камешки» в детском гнезде, у одного за другим просыпается дар… Как наставники возникают под заплетенной лазурными листиками аркой, и их взгляд каждый раз скользит мимо тебя — а гнездо покидает кто-то другой… Да, это обидно. Обидно быть среди тех странных детей, в ком дар проснулся на двадцать лет позже срока, да и то — настолько слабый, что не годился ни для кого, кроме ученицы врача. Но и хорошего врача, что тоже обидно, из тебя получиться не может. Врач должен встраиваться в любую сеть вообще без подготовки, а ты замкнулась на собственном гнезде и не любишь посторонних — ты вообще не любишь, когда тебя жалеют, а жалеют тебя все, кроме бабушки. За то, что некрасива и блекла, как лунный серп. За то, что только твой клан, клан Стражей Границ, запятнал себя связью с чужаком — связью, которая не лишила ни сил, ни красоты твою мать, зато отыгралась на тебе — внучке этого чужака.

И в завершении всего, ты своей собственной глупостью сломала себе жизнь — задолго до того, как фарр по имени Неро довершил этот процесс.

Наверное, все эти годы я и ненавидела его скорее за то, что у него хватило жестокости оставить меня в живых.