Двадцать семь эльфийских амазонок (СИ)

— Таких быть не может в принципе, — ответила Марисан. — Любой самец не подлежит каким-либо обидам, нападению или насильному удержанию. Так говорит закон. Ты Принц, для девчонок сейчас бог, на которого молятся.

— Кто у тебя сегодня по утру стоял на посту на дальних скалах? — спросил он у Фериэль.

— Монаэль! — ответила командир, сразу подобравшись.

— Я воюю беспрерывно уже два года, — сказал Жора. — Во мне выработалась способность чувствовать враждебный взгляд и присутствие врага. Эта девчонка уже дважды посмотрела на меня со злобой. Сегодня утром я этот взгляд засёк. И хотя она быстро отвернулась, но во взгляде явно промелькнула злоба и что-то змеиное, как мне показалось. Считаю, что она может быть опасна для Первой матери.

— Неужели перевёртыш? — сжала губы Марисан.

— Вполне может быть, — сказала командир. — Она на неделю ездила на похороны матери. — Приехала сама не своя. Девчонки её обхаживают, но она сторонится и ищет одиночества. Все ей сочувствуют — сирота, мать убили.

— Да и мать могли убить не случайно, а специально, — высказалась Элиэль. — Никаких следов убийц найдено не было. Ударили сзади кинжалом и всё. Она из моего города, из Зариэля. Мне писали родственники.

— Я пока ничего не понял, матери-командиры, — сказал сержант.

— Понимаешь, Принц, — взялась объяснить Марисан, как самая грамотная в этом вопросе. — У нагов есть ментальные маги, которые могут взять под контроль особь другой расы, переселив свое сознание в чужое тело. Таких магов называют перевёртышами. Чтобы взять под полный контроль эльфийку, ему надо минут двадцать касаться её руками и совершать магические действия. В подразделении все у друг друга на виду. И эти процедуры сделать невозможно. Но Монаэль отлучалась на двенадцать дней. Её отпускали в соседний город на похороны матери. Зариэль — большой торговый город на территории Элистана. Туда сходятся дороги из анклава людей и орков. Там же имеется малое посольство и торговый дом нагов. Проживает порядка сотни змеелюдей. Поэтому вероятность вселение перевёртыша велика. За обнаружение шпиона полагается премия в пятьдесят золотых, за захват ещё сотня. Но захватить перевёртыша сложно. При малейшей опасности он оставляет тело и возвращается в своё. Если носителя внезапно лишить сознания, то, на двести ударов сердца, мага внутри как-бы парализует. Ему нужно время, чтобы разорвать связи. Через двести ударов сердца перевёртыш уходит, у носителя разрушен мозг, и он становится недееспособным на всю оставшуюся жизнь. Информация о деятельности шпиона становится недоступной. Единственный выход — изъять его оттуда за эти короткое время, иначе получим из Монаэль овощ. Для этого существует специальный артефакт, он у меня есть. Нагам на настоящий момент удалось выяснить место перехода, но без знания времени открытия портала это мало что даёт. Но они уже знают Главную тайну Элистана — что у нас Первая мать беременна мальчиком. Вполне возможно, что поделятся этой тайной с орками, а уже те попробуют убить Первую Мать и заполучить Принца. Перевертыша надо однозначно попытаться взять. Если мы его засадим в артефакт, наши ментальные маги сумеют его допросить. Да и амазонку спасём.

— А как мы её лишим сознания? Надо ведь чем-то бить по голове!? — спросила Элиэль.

— Она на посту всё время в шлёме. Снимает только на ночь и для купания, — сказала Фериэль.

— Да, в этом и вся трудность, — согласилась Марисан. — И ударить правильно нужно, чтобы не убить. Тогда перевёртыш просто из трупа уйдёт и всё.

— Есть у меня один прибор, — сказал сержант, — называется шокер. — Людей отключает на несколько минут. Но им нужно коснуться обнажённого участка кожи: руки, шеи. Как действует на эльфиек не знаю. Может убьёт, может вообще не подействует.

Жора достал из кармана шокер и показал действие, нажав кнопку. Девицы впечатлились молнией, вспыхнувшей между концами электродов.

— А на сколько времени человек теряет сознание? — спросила Марисан.

— На двести-триста ударов сердца, — сказал сержант. — Но можно ударить ещё раз, если мало.

— Лучше ничего не придумаешь, — выразила своё мнение магичка.

— Тогда надо, чтобы она мне что-то принесла и подала в руки, — сказал Жора.

— Она сегодня на раздаче после караула, будет пищу на завтрак выдавать, тарелку с мясом и воду.

— Это удачно, — согласился сержант. — Не потравит народ?

— Нет, не сможет. За ней присмотрят. Да и Марисан пищу на яд проверяет.

— Так и договорились, — сказал Жора. — Я её вырубаю, Марисан наготове со своим артефактом. Рухнет она там, прямо в повозке. Выдернуть её оттуда секундное дело.

Девчонки ушли, а через десять минут рожок пропел на завтрак. Девчонки ели руками с керамических тарелок. Ложки или вилки сержант ни у кого не видел. Обычная пайка — две лепёшки с ладонь. Одна из тертого просушенного мяса, вторая из злаков. Кружка воды с какими-то добавками, придающий лимонный вкус. Марисан объяснила Жоре, что любую воду после этих добавок можно пить. Сержант понял так, что это местное обеззараживание.