Двадцать семь костей

— Давай используем этот шанс. — Льюис был сегодня в полной боевой готовности, как говорили мужчины на Сент-Люке. Прежде чем войти в душ, он несколько минут смотрел на Хоки через полупрозрачное стекло душевой, представляя, что подглядывает за незнакомкой.

— Тебе легко говорить, малыш.

— Послушай, давай все-таки сделаем это.

Она повернулась к нему лицом, щурясь через горячие каскады воды.

— Ты понимаешь, что говоришь, Льюис? Это не похоже на…

Его руки обвились вокруг нее. Он сжал руками ее ягодицы и прижал ее к себе, нежно целуя в губы.

— Да, я знаю, что говорю, — сказал он, заглушая шум воды. — Я понимаю, как это должно произойти.

На глаза у Хоки навернулись слезы. После всех этих лет, когда она мечтала о ребенке, а муж не давал ей такой возможности, она почти потеряла надежду. И вдруг он сказал ей нечто такое, что она не смогла сдержаться.

Игра, начавшаяся для Льюиса с сексуальной прелюдии в душе, закончилась необычайно быстрым оргазмом в спальне. Он поймал себя на мысли, что чем больше времени проводит с Хоки, тем чаще думает о ее убийстве, и чем больше он думает об убийстве, тем сильнее возбуждается.

Но пока он не решит проблему с Бендтом, его план — имитировать преступление маньяка — неосуществим. И разумеется, меньше всего на свете он хотел бы иметь ребенка-сироту.

Но что может остановить возбужденного мужчину, находящегося в душе с обнаженной женщиной? До Льюиса неожиданно дошло, что Хоки долго не задержится на этом свете и не выносит ребенка, которого они могут зачать. И какой бы план он в конце концов ни придумал, осуществить его он сможет лишь в том случае, если расположит к себе Хоки и застанет ее врасплох.

«Так пусть ее последние дни будут счастливыми, — подумал Льюис. — С меня не убудет». Поэтому после еще одного, достигнутого с большим трудом оргазма он повернулся к ней.

— Хок?

— М-м-м? — Она сосредоточилась на себе. Ей казалось, что она чувствует, как миллионы сперматозоидов Апгарда целенаправленно плывут по ней вверх, неистово виляя крошечными хвостиками.

— Я тут подумал…

— О чем?

— О нашей собственности около аэропорта.

— Пожалуйста, Льюис. Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-луйста, не начинай все сначала. Только не сейчас, когда все так замечательно.

— Ты не поняла. Я подумал, что ты была права, абсолютно права. Тот ребенок, которого мы хотим… Я представил себе, с какой гордостью отведу его — или ее — туда, покажу эти деревья, расскажу, как люди вырубают леса по всему миру по сотням акров в день…

— Тысячам.

— Ладно, по тысячам акров в день… и что в тот момент, когда он был зачат, его мама и папа решили защищать леса на той земле, которой они владеют, пока оба они способны дышать.

Хоки почувствовала, как внутри у нее все задрожало.

— Льюис, не знаю, о чем вы говорили с доктором Воглером, — произнесла она мягко, — но если это результат всего лишь двух дней, то мне просто не терпится увидеть, каким ты станешь через несколько месяцев.

— Мне тоже, Хоки, мне тоже.

В среду у повара был выходной. Льюис готовил себе сам. Он спустился на кухню, чтобы сделать сандвичи. Но не успел он дойти до холодильника, как его внимание привлекла газета, лежавшая на кухонном столе. Это был утренний «Сентинел», который он еще не читал. На первой полосе фотография пропавшего жителя Флориды в белой ковбойской шляпе, внизу надпись: «Вы видели этого человека?»

— Разрази меня гром! — громко пробормотал Льюис. Он схватился за край стола для поддержки и осторожно опустился на кухонный стул с высокими ножками и широким сиденьем. — Разрази меня гром!

Он видел этого мужчину в августе, когда лежал, прижавшись к земле, под кустом олеандра, наблюдая за окнами гостиной в доме надсмотрщика. На этот раз он был разочарован: ничего интересного не произошло. Все были одеты. Бенни, Фил Эпп, даже Эмили, часто ходившая топлес.

Четвертым человеком, которого Льюис видел в ту ночь в домике надсмотрщика, был тот самый мужчина, по словам Фрэна Бендта, впоследствии зверски убитый. Он тоже был полностью одет: в поношенных ковбойских ботинках и белой широкополой шляпе. Льюис не сомневался, что тот же самый человек смотрел теперь на него со страницы газеты.

Как только Льюис снова почувствовал под собой ноги, он нашел бутылку рома, которую повариха Салли обычно хранила в холодильнике. Налил себе немного, поставил бутылку на место и прочитал статью под фотографией. После третьей рюмки он убедил себя, что один или оба жильца в домике надсмотрщика — убийцы. Четвертую рюмку он выпил уже для вдохновения — белый ром помог ему придумать план. Он должен вступить в контакт с Эппами, сказать им о том, что все знает, и предложить хорошую сумму за помощь в деле с Хоки.

Но неужели ему хотелось связываться с подобными людьми? Льюис задал себе этот вопрос и получил утвердительный ответ. Если ищешь убийцу для своей жены, не время быть щепетильным.

Пятую рюмку он опрокинул для храбрости.

8