Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Я рассчитал, что если будет засада, то они посадят ее в первый хутор, который нам по дороге и решил обойти его.

Усталость была страшная. Лишних три-четыре версты по болоту, - это большое расстояние...

Ни с кем не советуясь, думать и говорить уже никто не мог, я дал знак своим и пошел в обход...

{195} Долго шли мы, обходя первый хутор, наконец показался второй... Подошли мы к нему с северной стороны и находились на горе. Нам был виден дом, а за ним река... Залегли... Посмотрели... На хуторе никакого движения...

Идем!..

Спустились вниз... Подходим к дому...

Я шел впереди, Мальсогов за мной... Он страшно устал и еле брел.

Где вход в дом, я не видел и попал на противоположную от него сторону.

Поравнялся с окнами, взглянул туда... Вижу голые, стриженные головы...

Крестьяне - и голые черепа?.. Что то не ладно... мелькнуло у меня в голов...

Раздумывать было нельзя, и я только ускорил шаг, проходя дом под всеми окнами, - по фасу, сбоку и сзади, где была дверь... В окнах движение...

На дворе, на корточках сидел крестьянин, и Мальсогов ничего не заметив направился к нему...

Я распахнул дверь... Прямо против меня стоял красноармеец с винтовкой на вскидку.. Я был у него на мушке... "Руки вверх!".. Крикнул он!

Раздался выстрел. - Но было поздно, я отскочил... Дурак, подумал я, люди идут на смерть, а он - "Руки вверх!", но в этом было мое спасение.

В избе защелкали затворы... Вот из за печки показалась винтовка... Я выстрелил, - отбил кусок кирпича... "У меня 15 патронов - надо беречь"... Остановил я себя.

"Сдавайтесь! Ведь нам все равно не жить", с прибавлением крикнул я.

"Между нами три шага... Сколько их? Выстрелы слышны... соседний хутор... Оттуда поддержка... Если драться, то лучше в поле"... Быстро проходили у меня в голове...

"Идем на гору!", крикнул я Мальсогову. И мы быстро заняли хорошую позицию. - Выход из дома был у нас под обстрелом.

Все замерло... Так прошло минуть десять.

{196} Но вот на реке, в полукилометра от нас, появилась лодка с четырьмя фигурами. Красноармейцы удирали...

Оказалось, что они выскочили в окно, мертвым пространством прошли к реке и там сели в лодку. Под прикрытием высокого берега, они отошли по течению и сейчас переправлялись на другую сторону.

Зная как хорошо действует свист пули, я разорился на один патрон и выстрелил по направлению лодки.

Они быстро причалили к берегу и я увидел, как несколько фигур бегом направились в лес...

Лезть в бой, конечно, было нечего... Мы были обнаружены... Что делалось на соседнем хуторе, мы не знали. Теперь наша задача была уйти как можно дальше. Впереди нам предстояло переправиться через приток Кеми, реку Шомбу.

Этой Шомбы я боялся больше всего.

Я понимал, что там большевики должны были сосредоточить свои силы, и мне хотелось сегодня же проскочить ее. Надо было пройти ее раньше, чем узнают наш след. До нее оставалось верст двадцать.

Мы двинулись вверх по Кеми. Продуктов не было совершенно. И как не верить в Бога...

Сейчас только я ушел от смерти. Но впереди смерть от истощения. Бог помог.

По дорог мы натыкаемся на рабочий шалаш. В нем карел и продукты. Он дал нам (вернее мы взяли) рыбы, мяса, хлеба и "манны". Кроме того еще проводил.

"Идите как звери", напутствовал он нас, - "не выходите даже на тропинки".

Мой дневник.

27-го Мая. Шли всю ночь и день без отдыха. Часов в 7 вечера пришли на хутор в 34 верстах от деревни Подужемье. Войдя на хутор попали на засаду красноармейцев. После перестрелки кр-цы удрали на лодке. Мы спешно двинулись по Кеми, забрав продукты у рабочих. Продуктов мало. Придется голодать. Усталость страшная. Часа в 2 ночи свернули от Кеми и часов в 7 утра встали на отдых.

И дальше:

28-го Мая. Весь день на отдых, питание слабое. У всех сильная опухоль в ногах. Часов в 10 вечера выступили на Шомбу.

У Мальсогова были не ноги, а сплошная рана. Кроме того, {197} во время путешествия по снегу и остановок, он отморозил себе пальцы на ногах. Они были синие и не двигались.

Когда он показывал их мне, я ясно видел, что они отморожены, но уверял его, что они только посинели от холода. - Все равно помочь было нельзя. Нужно было идти вперед. Не граница подойдет к нам, а мы должны подойти к границе.

Но до Шомбы мы так и не дошли - просто не вытянули. Усталость взяла свое. Нам предстоял большой обход. Нужно было идти на ее истоки, где было меньше вероятности встретиться с противником, и там переправляться.

Вопрос этот все время сидел у меня в голове. Сазонов обещал построить плоты, но я знал, что это легко говорить, но гораздо труднее сделать. Шомба все время заставляла о ней думать.

Ночью, решив, что нам не дойти, мы двинулись в этот обход, но после двух дней, проведенных совершенно без сна, в постоянном движении, мы отошли недалеко и скоро встали на отдых. Спали целый день. К вечеру начали готовиться.

Подсчитали продукты - их оказалось очень мало. Вопрос наших ног и обуви был для нас один из первых. И он был совсем не благополучен. Начали одевать сапоги - не лезут.-Не ноги, а чурбаны. Васька распорол свои сапоги и сделал поршни.