Двадцать третий пассажир

Он попросил докторшу передать ему пульт дистанционного управления и выбрал из множества спутниковых программ, имевшихся на борту «Султана», детский канал, на котором демонстрировались рисованные мультипликационные фильмы.

— Тебе нравится «Ледниковый период»? — спросил Мартин.

Нет ответа. Анук осталась нема, как и телевизор, звук которого он намеренно отключил.

Елена вопросительно посмотрела на Мартина.

Позднее он объяснит ей, что жертвы, травмированные подобным образом, меньше страдают от косвенного ущерба их здоровью, если как можно быстрее после их спасения им предоставляется возможность отвлечься. Встречаются исследования, в которых утверждается, что солдаты, которым после ужасного боевого столкновения вручали игровую видеоприставку «Геймбой», реже страдали от посттравматических нарушений из-за чрезмерных нагрузок на психику, чем их боевые товарищи, с которыми слишком рано начинали вести психотерапевтические беседы.

— На редких фотографиях, сделанных корабельным фотографом, ее можно было часто видеть с альбомом для рисования в руках. Поэтому я оставила здесь бумагу и карандаши, — пояснила Елена. — Но это закончилось весьма печально.

Немудрено.

Для образной терапии было еще слишком рано, даже если исходная установка, побудить Анук нарисовать по памяти страшные картины и выкинуть их из головы сама по себе была правильной.

— Все в порядке, если у тебя нет желания рисовать, — объяснил девочке Мартин. — Ты не должна здесь делать ничего такого, чего тебе самой не хочется.

Елена сдула со своего лица прядь волос, которая выбилась из ее косы.

— Я имела в виду не это, — сказала она, затем подошла к кровати и засучила рукав ночной рубашки Анук до локтя, что девочка безропотно позволила сделать. Стала видна узкая повязка, находившаяся немного выше левого запястья. — Она попыталась воткнуть себе в предплечье карандаш.

«Левое предплечье. Значит, она правша», — непроизвольно отметил Мартин.

— К счастью, я только на секунду вышла в ванную комнату, — Елена указала подбородком на почти невидимую дверь в стене рядом с кроватью, — чтобы принести ей воды для таблеток, я тут же вернулась и увидела, как Анук себя ранила.

— Ты укололась или оцарапалась?

Мартин снова обратился со своим вопросом непосредственно к девочке. И снова не получил ответа.

— Трудно сказать, — попыталась объяснить инцидент с ранением Анук Елена. — Она держала карандаш как нож, скорее это движение было похоже на движение рубанка.

Чтобы вырезать боль?

Мартин покачал головой. Пока еще не пришло время ставить диагноз. Сначала нужно было завоевать доверие Анук.

— Собственно говоря, я здесь только для того, чтобы проверить кнопку, — сказал он и показал на панель позади ее кровати. — Позади тебя есть кнопка, избавляющая от страха. Ты можешь нажать ее, когда почувствуешь себя плохо или когда тебе понадобится помощь. О’кей?

Она моргнула, но Мартин не посчитал это движение знаком понимания. При этом для него было очень важно, чтобы первая фаза завоевания доверия удалась. Анук должна была знать, что ее положение изменилось к лучшему и что она здесь больше не одна; ни на секунду, даже в те моменты, когда в ее палате никого нет.

— Хочешь испробовать ее? — спросил Мартин.

Елена кивнула ему, когда он положил руку на красную тревожную кнопку на технической панели позади больничной койки Анук.

— Не имеет значения, испугалась ли ты, или тебе больно, стало ли тебе грустно, или захотелось с кем-нибудь поговорить, ты просто нажимаешь вот здесь и…

Мартин надавил на кнопку, она щелкнула, и почти тотчас зазвонил мобильный телефон Елены, который она носила в карманчике на поясе своих черных форменных брюк.

Анук вздрогнула и еще плотнее прижала ноги к верхней части туловища, наклоненного вперед.

— Не беспокойся, милая, — сказала Елена и нежно погладила ее по голове. — Я тебе это уже объясняла. Тревожная кнопка включает мой телефон. Если он зазвонит, я сразу приду к тебе, в любое время дня и ночи.

— Ты просто должна нажать эту кнопку, избавляющую от страха, она вот здесь над твоей кроватью, — дополнил Мартин. — Как видишь, она работает.

Мартин сделал Елене знак, что им пора уходить. В данный момент он уже не мог ничего больше сделать.

— Я сейчас вернусь, сокровище мое, о’кей? — На прощание докторша нежно коснулась рукой щеки Анук, затем она вышла вслед за Мартином из палаты.

— Это безответственно, — сказал Мартин, после того как они закрыли за собой дверь. Он говорил, понизив голос, хотя не думал, что Анук может услышать их разговор здесь, в прихожей. — У нее тяжелые травмы…

— Для лечения которых она получает болеутоляющие средства и соответствующие мази.

— …и ее надо как можно быстрее поместить в больницу.

— Она уже находится в больнице, — возразила Елена. — Медицинский пункт здесь, на «Султане», оснащен гораздо лучше, чем многие городские поликлиники.

— Только здесь нет специально обученного персонала.

Докторша снова энергично запротестовала: