Двадцать три часа

— На глазах у наших? — удивился Никольский. — В больницу с побоями никого за последние шесть часов не поступало. Туда вообще никого не поступало, кроме алконавтов и рожениц. Или у него была машина, или его кто-нибудь ждал, или он уехал на электричке либо на Глебово, либо на Трещотки, и тогда почти сто процентов, что у него проездной, или он до сих пор еще здесь.

— Наркоман какой-то, — пожал плечами Андрей. — Чем больше данных, тем сильнее желание проверить диспансеры.

— Вот и проверь, — распорядился Никольский. — Инициатива — она по отношению к инициатору обычно проявляет садистские наклонности. Токарев и Лагутников займутся проверкой своей версии — с любовником.

— Ночь на дворе! — взвыл Лагутников. — Кроме как хрен в фуражки, ничего не получим!

— Ты участковый или где? — спокойно спросил Никольский. — И плевать, что участок не твой. Опросишь соседей, кто еще трезвый. Выполнять.

Глава четвертая

Юрка вместе с тихо матерящимся Лагутниковым вышел в коридор, за ними — Андрей. Перспективы им всем троим рисовались мрачные.

— Витек, — спросил Андрей, — ты как считаешь?

— Насчет наркомана? — серьезно ответил Лагутников. — А возможно.

Андрей кивнул. Опыту Лагутникова он доверял. Юрке оставалось только смириться.

Снег совсем утих, и город спал, укрытый белой простыней. «Как покойник», — подумал Юрка. Фонари отбрасывали ледяные пятна, и казалось, что улице куда холоднее, чем было на самом деле.

Юрка поежился. Он шел за Лагутниковым, стараясь согнать накатившую сонливость. Он посмотрел на смартфон — третий час. С момента похищения ребенка прошло уже шесть часов. Юрка представил, сколько людей сейчас лишится сна, сколько разговоров будет завтра, а с виду, пока не взойдет тусклое зимнее солнце, так и будет казаться, что город мирно отдыхает, не ведая ни забот, ни тревог...

Юрка знал, что сейчас проверяют машины, автобусы, маршрутки, поднимают водителей, диспетчеров, контролеров электричек, что, несмотря на глухую ночь и кажущееся спокойствие, машина розыска уже завертелась. Ищут не только похитителя, но и ребенка, хотя лично ему, Юрке, о ходе розыска не доложили. Он был только маленьким, но очень важным винтиком, и он выполнял свою работу через усталость и подкравшийся голод.

Юрка случайно стал полицейским. Проучившись год на перспективном факультете в филиале государственного университета федерального центра в Глебово, он однажды проснулся и понял, что совершенно не хочет быть программистом. Что у него все отлично получается, что его ждет, возможно, какой-нибудь крупный и шумный город, а быть может, Питер или даже Москва, стильный офис, где можно поваляться на больших и мягких бескаркасных креслах. А если очень повезет, то он сможет скатиться по горке со второго этажа на первый, а потом зайти в караоке-бар прямо в разгар рабочего дня. И все это было почти что реальным… но каким-то чужим, не его. В ностальгию по родине Юрка не верил, прекрасно зная, что это больше иллюзия и самообман. Дело было в его профессии. Ему все удавалось, но это не приносило радости. Заниматься нелюбимым делом Юрка не хотел.

И тогда он подал документы на юрфак, вспомнив, как в детстве пересматривал нещадно зажеванные кассеты с детективными фильмами. Расхитители социалистической собственности, шпионы и ушлые домушники, против которых настоящая команда профессионалов. «Служба дни и ночи». Уже на втором семестре все показалось немного иным, а потом и вовсе растаял романтический флер розыска, но Юрка не жалел. Ни о Цюрихе, навсегда оставшимся далеким и чужим, ни о хорошей зарплате разработчика мобильных приложений. Он любил свою работу и знал, что она кому-то очень нужна. Не всем и не каждому, и это было хорошо. Но тем, кто нуждался в Юркиной помощи, он был готов помогать.

Даже сквозь усталость. И только сейчас Юрка понял, что это непонятное, странное, слишком громкое для тихого Селезнево дело в его карьере, возможно, самое-самое значимое. Не потому, что Юрка сможет себя проявить, а просто потому, что в Селезнево спокойно.

Потому что они, полицейские этого городка, и Юрка в том числе, хорошо делают свою работу.

Лагутников как подслушал.

— Ладно, — успокоил он Юрку, — у шефа, ясен хрен, сало приныкано. Придем, он поделится.

Юрка сглотнул. Он был совсем не против сала, он был очень даже за, но знал, что стоит ему сожрать ароматный, тающий на языке кусочек, как тут же окончательно захочется спать, и тогда никакой кофе не спасет.

— Моя как раз гуся поставила, — продолжал Лагутников. — Я уже и поллитра дос...

— Виктор, — в сердцах попросил его Юрка, — слушай, будь другом, захлопни пасть.

В подъезде воняло кошками и мышами одновременно. Кто-то устало рыгал, но, прислушавшись, Юрка понял, что это всего лишь голубь.

Дом был старый, пятиэтажный, с тремя квартирами на каждом этаже. В ночное время полагалось ходить по двое — впрочем, не в ночное тоже, — но не в ночное время чаще нарушались инструкции.